Ультиматум Борна

– Которых гораздо больше в их «откровенных» признаниях, чем в действительности, Алексей. Ты слишком долго был в стороне. Обе стороны иногда совершают крупные ошибки, но они способны справляться с общественным мнением – мы же до сих пор не научились этому. Мы скрываем наши «промашки», как ты выразился; мы слишком печемся о нашей респектабельности, которая слишком часто покидает нас. И потом, я думаю, мы исторически моложе в сравнении с ними. – Крупкин снова переключился на русский. – Мурена, отзовитесь! Я уже почти дошел до конца диапазона. Где вы, Мурена?

– Здесь, товарищ! – прозвучал из динамика металлический голос. – Есть контакт. Как слышите?

– У вас голос, словно у кастрата, но я вас слышу.

– Должно быть, это товарищ Крупкин…

– А вы думали кто – папа римский? С кем я говорю?

– Орлов.

– Хорошо! Ты знаешь, что делаешь.

– Надеюсь, ты тоже, Дмитрий.

– К чему ты это сказал?

– К твоему приказу ничего не предпринимать. Мы в двух километрах от здания – я въехал по траве на небольшой холм – и мы видим его машину. Она припаркована на стоянке, а сам подозреваемый внутри.

– Что еще за здание? Какой холм? Ты ничего не сказал.

– Арсенал на Кубинке.

При этих словах Конклин подпрыгнул в кресле.

– О боже! – воскликнул он.

– Что такое? – спросил Борн.

– Он проник в арсенал, – Алекс увидел непонимание на лице Джейсона. – Здесь это нечто гораздо большее, чем просто закрытые площадки для парадов легионеров и резервистов. Это серьезные тренировочные сооружения и оружейные склады.

– Он ехал не в Одинцово, – перебил Крупкин. – Склад находится дальше на юг, за окраиной города, лишних четыре-пять километров. Он бывал там раньше.

– Такие места должны хорошо охраняться, – сказал Борн. – Он же не может просто войти туда?

– Уже вошел, – поправил парижский офицер КГБ.

– Я имею в виду запрещенные места – такие, как помещения, набитые оружием.

– Это меня и беспокоит, – продолжил Крупкин, вертя в руке микрофон. – Поскольку он был там раньше – а это очевидно, – что он знает об этом сооружении?.. кого он там знает?

– Свяжитесь по радио с арсеналом, пусть они его остановят, задержат! – настаивал Джейсон.

– А что, если я попаду не на того человека? Или если он уже раздобыл оружие и мы его спугнем? Один звонок, один недружелюбный взгляд или даже подозрительная машина на дороге могут привести к уничтожению нескольких десятков человек. Мы видели, что он натворил в «Метрополе» и на Вавилова. Он потерял над собой контроль; окончательно спятил.

– Дмитрий, – услышали они металлический голос. – Что-то происходит. Только что наш человек вышел из боковой двери с мешком за спиной и направляется к машине… Товарищ, я не уверен, что это тот самый человек. Похож, но что-то не так.

– Что именно? Одежда?

– Нет, на нем темный костюм, и его правая рука на темной перевязи… Но он двигается быстрее, шаг крепче, держится прямо.

– Ты хочешь сказать, что он уже не выглядит как раненый, да?

– Пожалуй, да.

– Он может притворяться, – сказал Конклин. – Этот сукин сын может находиться при последнем издыхании – и все равно убедить тебя, что готов бежать марафон.

– С какой целью, Алексей? Зачем здесь что-то разыгрывать?

– Не знаю, но если твой человек в машине видит его, то и он видит машину. Может быть, он просто очень торопится.

– Что происходит? – сердито спросил Борн.

– Кто-то вышел с полной сумкой и идет к машине, – сказал Конклин по-английски.

– Ради бога, остановите

его!

– Нет уверенности, что это Шакал, – перебил Крупкин. – Одежда та же, даже перевязь, но есть физические отличия…

– Значит, он хочет, чтобы мы думали, что это не он! – с настойчивостью проговорил Джейсон.

– Что?

– Он ставит себя на наше место, думая, как вы думаете сейчас, и тем самым опережает ваши мысли. Он может знать, а может и не знать, что его обнаружили, что его машина замечена, но он должен предполагать худшее и действовать соответствующе. Сколько нам еще ехать?

– Учитывая, как ведет мой молодой товарищ, я бы сказал, минуты три-четыре.

– Крупкин! – вскричал голос из динамика. – Еще четверо вышли наружу – три мужчины и женщина. Они бегут к машине!

– Что он сказал? – спросил Борн. Алекс перевел, и Джейсон нахмурился. – Заложники? – сказал он тихо, будто про себя. – Он все себе испортил! – Дельта из «Медузы» наклонился вперед и тронул Крупкина за плечо. – Скажи своему человеку, пусть убирается оттуда к чертовой матери, как только машина отъедет и он поймет, куда она направляется. Вели ему не прятаться, быть на виду, чуть ли не гудеть клаксоном вовсю, проезжая мимо арсенала.

– Мой дорогой друг! – взорвался офицер советской разведки. – Не мог бы ты объяснить мне, с какой стати должен я отдать такой приказ?

– Потому что твой коллега прав, а я ошибался. Человек, вышедший из здания, не Карлос. Шакал находится внутри, ждет, пока кавалерия проедет мимо форта, чтобы он мог скрыться на другой машине – если кавалерия действительно есть.

– Во имя нашего почтенного Карла Маркса, объясни, как ты пришел к такому противоречивому заключению?