Улыбка 45-го калибра

Впрочем, Леля пусть ходит к Марусе, ребенок же не виноват, что у него такая мать.

Наша жизнь потихоньку налаживалась. Агата забрала Юню, щенков, правда, оставила нам. Олеся, приехавшая за своей кошкой Флорой, поступила так же с котятами. Но мы не слишком горевали. Я схватилась за телефонную книжку, и кошачье-собачье потомство оказалось в хороших руках.

Ритка наконец-то убралась от нас. К слову сказать, у нее на голове, а у Масика на всем теле вновь начали отрастать волосы.

Юля родила отличного здорового мальчика и уехала к маме в Астрахань. С Колей она развелась. Он попал под следствие и получил срок за то, что хотел убить ребенка в утробе матери. Дали, правда, ему немного: всего два года, да еще парень попал под амнистию. Наверное, теперь заведет себе новую жену и запретит той рожать.

Амалия Густавовна Корф получила назад яйцо. Мы отвезли его ей, и старушка долго плакала, прижимая к груди сокровище. Кстати, вернувшаяся реликвия словно влила в старушку новые силы. Амалия Густавовна чувствует себя сейчас великолепно и совсем не собирается умирать.

Седьмого июня, в мой день рождения, вся семья села за стол. У нас был двойной повод для радости. Во-первых, всем хотелось поздравить меня и вручить подарки, а во-вторых, только что от нас унесли последнего котенка, и все в доме вздохнули с облегчением. Не успела я перецеловать домашних и начать разворачивать красивые обертки, как раздался звонок.

– Кто-то еще придет? – спросил Дегтярев.

Зайка покачала головой:

– Нет, должны быть только мы и Регина, вроде все на месте.

Не успела она захлопнуть рот, как в столовую вошла высокая черноволосая женщина и девочка с кошкой в руках.

– Дашута, – завопила дама, – давно не виделись!

– Здравствуй, Алла, – со вздохом сказала я, – и впрямь давно не встречались. Ты же вроде в Израиле теперь живешь?

– В Москве проездом, – тараторила Аллуся, – еду к брату в Иркутск. Будь другом, приюти на две недели Алину и Алису.

– Алиса – это я, – тоненьким голосом сказала девочка, – а Алина вот.

Она показала кошку и бесхитростно добавила:

– Нам в Иркутск нельзя, бабушка нас с Алиной терпеть не может, а в Иерусалиме остаться не с кем. Там, если ребенка кому подсовываешь, платить надо.

Я почувствовала легкое головокружение.

– Будь другом, – тарахтела Алла, – ты же знаешь мою мать, та еще жаба, детей и зверей на дух не переносит, я бы ни за что к ней не поехала, да старуха ногу сломала…

– Погоди, – сурово сказала я и ткнула пальцем в девочку, – говори честно, она беременна?

– Ты чего?! – возмутилась Алла. – Алисе восемь лет!

– Я про кошку!

– Она стерилизована.

– Точно?

– Тебе поклясться? – взвизгнула Алла. – Да в чем дело, в конце концов?

– Спокойствие, только спокойствие, – пробурчал Дегтярев, – главное не нервничай. Мы обязательно приютим девочку и кошку, но только после небольшой процедуры.

– Какой? – оторопела Алла.

– Поедем в ветлечебницу и сделаем киске УЗИ, – пояснил полковник, – если она не беременна, примем с дорогой душой.

– По-моему, вы психи, – вспылила Алла. – Так ненавидеть котят!..

Услыхав слово «котята», Черри взвыла и кинулась под диван.

– Чего с собакой-то? – изумилась Алла.

Повисло молчание. Потом Маруся робко хихикнула, за ней засмеялись Зайка и Регина, последним к общему хору присоединился Дегтярев.

– Да что произошло? – недоумевала Алла.

– Ничего, – спокойно пояснил Аркадий, – просто с некоторых пор у нашей пуделихи при словах «щенки» и «котята» начинается психоз.

– Еще она не любит, когда говорят «лысый Масик», – взвизгнула Маня.

После этого заявления Зайка с Иркой упали на диван и зашлись в приступе звонкого смеха.

– Все ясно, – резюмировала Аллочка, – давай, Алиска, отпускай Алину, и садимся пить чай. Они тут все просто сумасшедшие.