Улыбка Афродиты. Смерть прокурора

— Первомайский район, вы знаете, в областном центре самый престижный, прокуратура, стало быть, тоже на высоте, кадрами укомплектована на все сто. И работы в меру. Но вот гляжу, с нового года одно дело на меня сверх навесили, второе, третье. И все неподъемные, я чуть дышу. Сроки прохождения начали требовать, а у меня — завал. До десяти вечера каждый день торчу на работе, и так из месяца в месяц. Наконец, зампрокурора Сапожников…

— Знаю такого.

— Вызывает к себе. Давай, говорит, Леша, поговорим начистоту. Тебя отсюда выталкивают, ты, наверное, понял? Не потому, что ты плохой следователь, не подумай. Понадобилось твое место для одного высокопоставленного отпрыска. Только-только закончил московский юрфак и хотел бы иметь работу недалеко от места жительства. Прокурор, сам понимаешь, тут не при чем. Самого в два счета вышибут. Так что не мучай себя и нас, пиши заявление. А уж рекомендации тебе будут, какие хочешь и куда хочешь. Вот такие дела, Вениамин Гаврилович.

Хлыбов фыркнул.

— Я так и думал в этом роде что-то. Ладно, вот ключ… Квартира сто восьмидесятая, четвертый этаж. Две комнаты, так что в любую на выбор заселяйся.

Алексей шагнул в темный подъезд.

— Стой! — раздался сзади голос Хлыбова. — А версия? Насчет соврать… Или не придумал еще?

— Версию, Вениамин Гаврилович, я вам и доложил.

— Ну да? Соврал, что ли?

— До последнего слова.

— От шельма! Молоде-ец… на голубом глазу. Экспромтом! Хлыбова, а?! — шумно восхитился Хлыбов. — А я, голубчик, признаться, поначалу тебя за дурака держал, ты уж извини, но теперь вижу, сработаемся, ха-ха! Кстати… на кой ляд тебе наша дыра? Если по правде? Здесь мухи от тоски дохнут.

— Из любопытства, Вениамин Гаврилович.

— Чего, чего?

— Из любопытства. Это сущая правда, как на духу. Если не слишком торопитесь, я в двух словах объясню.

Хлыбов качнулся с пяток на носки, махнул рукой.

— Ладно. Валяй.

— Все началось с моего студенческого диплома. По статистике правонарушений. С дипломом я разделался скоро, а вот в статистике увяз. Поначалу меня интересовала динамика правонарушений, цикличность, периоды вспышек, затухание, характер преступных действий и тому подобное, но потом я выделил для себя особую группу так называемых нераскрытых преступлений. Не тех, которые были завалены по халатности или по недомыслию следствия, а совершенно особую — в некотором роде таинственных преступлений, из числа тяжких.

— Ну-ка, ну-ка? Садись, — заинтересовался вдруг Хлыбов, и почти насильно усадил Алексея на скамью. Сам сел напротив.

— Несколько таких дел я по архивам раскопал, и ничего из них не понял. Изложено на первый взгляд бестолково, в свидетельских показаниях разнобой. Внятные мотивы отсутствуют, одни домыслы, свидетели все на подозрении. Улик либо нет вовсе, либо одна взаимоисключает другую. В результате с большой натяжкой списывают косвенное соучастие на первого попавшегося. Словом, неразбериха полная, я, правда, попытался установить некую определенную сумму качеств, то общее, что позволяло выделить эти дела в особую группу. Кроме неразберихи, все преступления такого рода относятся к особо тяжким, это раз. Направлены против личности, два. Личность потерпевшего, как правило, образцом для подражания не являлась. Но это дело обычное, я заключений не делаю, В-третьих, все преступления имели характер возмездия. И самое главное, большая часть свидетельских показаний, кроме явных оговоров или попыток свести счеты, по сути совершенная чертовщина, в прямом смысле. Или новейшая наукообразная ахинея: «резонансные орбиты», «лунные фазы», «сверхактивность солнца»… «Полтергейст». «Земная энергетика», «орбитальная». Вплоть до «биополей». Да! Еще одно свойство. Эти преступления носят, как правило, локальный характер. Привязка к определенной местности, к определенному, я бы сказал, социальному градусу.

Хлыбов опустил тяжелые веки, как бы притушив неподвижный взгляд.

— Так. И поэтому ты здесь?

— Да. Я ждал этой вспышки. Может быть, не один год. Следил за всеми оперативными сводками. Из вашего района тоже, Вениамин Гаврилович. Даже читал докладную, помните? «Параноидальная чушь с запахом серы» — довольно точное определение для этого рода преступлений. Но вам, кроме меня, пока никто не верит. Да вы сами, кажется, принимаете происходящее у вас в районе за бред, не так ли?

По каменной неподвижности Хлыбова он вдруг понял, что пробный шар упал-таки в лузу. Похоже, крест над входной дверью появился не случайно.

Некоторое время Хлыбов молча обдумывал сказанное. Потом спросил:

— Имеешь ввиду конкретное дело?

— К сожалению, я не видел в глаза ни одного, пока все выводы только по сводкам.

— Угу.

— Кстати, что за дело такое Золотарева?

Хлыбов хмыкнул.