Улыбка Афродиты. Смерть прокурора

Привлекался ли в прошлом к уголовной ответственности? Привлекался в качестве свидетеля.

Странно. В таком случае, откуда взялись в розыскном деле две судебные фотографии — анфас и профиль? Следует уточнить. Алексей поставил красный крест и продолжал читать.

Сведения о заявителе — Борисенкова Евдокия Семеновна, сожительница… сожительница отца пропавшего Суходеева. 1955 года рождения, место работы — столовая райобщепита.

Протокол допроса Суходеева Г.Я., отца… Хм. Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю.

Протоколы допросов свидетелей по месту учебы… То же самое.

Запрос-поручение в город Мегион Тюменской области по адресу в записной книжке… Протокол допроса следователем г. Мегиона.

Запросы в рай- и горбольницу. В морг — на предмет установления неопознанных мужских трупов на период с 10 мая по 17-е. Еще запрос, в Днепропетровск…

Постановление о возбуждении уголовного дела по факту пропажи гр-на Суходеева В.Г. расследование которого поручить старшему следователю районной прокуратуры Шуляку. Число. Подпись: прокурор Хлыбов.

План расследования по делу…

Алексей отодвинул папку и поднялся из-за стола. Розыскное дело, как почти все дела такого рода, было сляпано наспех, поверхностно, вероятно, в расчете, что разыскиваемый отыщется, сам. Хотя… если исходить из сроков (к тому времени Суходеев отсутствовал почти неделю) можно было бы и озаботиться. Не озаботились. Протоколы допроса даже основных свидетелей составлены крайне примитивно, в лоб. Обычно большая часть допрашиваемых ведут себя совершенно, как дети. На прямые вопросы отвечают путано, невпопад, зато косвенными, наводящими из них можно вытянуть больше, чем они сами подозревают, ибо не имеют склонности к анализу пусть даже хорошо известных им фактов. Папаша Суходеева, кажется, из этого числа.

И все же, какие были основания передавать дело в прокуратуру? Вместо того, чтобы активизировать розыск?

Хлыбов намекал на какую-то уголовщину, кажется. Но почему в деле это никак не отражено? Разве что две судебные фотографии, анфас-профиль. И свидетельство по делу. По какому делу пропавший Суходеев выступал в качестве свидетеля?

Ставим еще крест. Это все надо будет уточнить. А пока, чтобы получить представление, придется начать с нуля. С установления круга знакомых, с допроса свидетелей.

Алексей открыл последний лист в деле — план расследования, составленный, по всей видимости, покойным Шуляком. С первого же взгляда он почувствовал хватку квалифицированного следователя. Круг первоначальных следственных действий во многом совпадал с тем, что он себе мысленно наметил. Та-ак… допросить… допросить… СПТУ. Школа… Изучить документы. Поручить обыск, снова допросить… А вот тут появились новые фамилии, которых в розыскном деле Алексей не встретил. Гражданка Черанева Т.Д… и вот она, фамилия… Золотарев! Алексей даже присвистнул.

Уж не тот ли самый каскадер-самаубийца? На «Жигулях»… Правда, в свидетели он теперь не годится. Однако круг, кажется, замкнулся. Один круг… Один из… Он вспомнил недавние слова прокурора Хлыбова: «Качественно новая криминогенная ситуация. Все сплелось в один клубок. Поэтому за какой конец ни тяни — конца не будет».

Тогда, быть может, исчезновение Суходеева, прыжок в воду Золотарева и убийство следователя прокуратуры Шуляка… между собою тоже как-то связаны?

Ну, нет! Это было бы слишком. Алексей мысленно над собой посмеялся. Одна фамилия, Золотарев, а как сразу взыграла фантазия!

Из коридора в приоткрытые двери он услышал возбужденные голоса. Вышел взглянуть. К нему тотчас обернулся низенький, плотного сложения следователь Махнев, сосед по комнате, явно в поисках сочувствующей аудитории.

— Валяев, душа, у тебя сколько дел на руках?

— Одно. Розыскное.

— Счастливчик, а? Всего одно! Слушай, бога ради, возьми у меня младенца, а? Возьмешь? Если возьмешь, я прямо счас на колени встану, хочешь?

Круглый Махнев вдруг сделал подозрительное лицо и, придвинувшись вплотную, с оглядкой страшным голосом зашептал:

— Нет, он что, Гаврила, сукин сын, сам их мочит, что ли? Раз в месяц. И мне! И мне! Мне! У меня мальчики кровавые в глазах по ночам. Я забыл, что такое сон.

— Где нашли? — спросил Алексей, догадываясь, что Гаврила — это Вениамин Гаврилович Хлыбов.

— В мусорном баке, на улице Парижской коммуны, угловой дом. В коробке из-под обуви. И ленточкой шелковой розовой перевязана. Бантик! С любовью так, представляешь? Особенно этот бантик, — ужасно как умилительно! Дворничиха увидела: ну, думает, привалило. Импортная, ха-ха! Цап коробку — и к себе. Развязывает бантик, представляешь? открывает коробку, а там сверток спеленутый. Размотала дурочка и в крик. Короче, папа, или мама, что не исключено, взяли младенчика за ножки и головкой о стол… шаррах! Чтобы не мяукал, надо полагать. Крепко так взяли — на ножках следы от пальцев остались. Все пять. И в области шеи, сзади, тоже синяки, правда, странного происхождения, ну? Возьмешь?

Алексей кивнул:

— С Хлыбовым поговори.

— С Гаврилой? Хы! Гавриле где скажешь, там и слезешь.