Улыбка золотого бога

– В бытность свою следователем Владислав Громов некоторое время работал в Монголии, где ему случилось заниматься делом об убийстве, которое произошло в лагере археологов. Дело он раскрыл, виновного посадил.

Леонид, встретившись со мной взглядом, подмигнул. А Громов напрягся. Что там было-то, в этой Монголии?

– Расследуя это дело, он наткнулся на другое, очень старое и очень любопытное, раскрытое весьма формально и связанное с исчезнувшими, но так и не найденными сокровищами. Теоретически исчезновению их помогал кто-то из членов экспедиции.

Надо же, дошли и до романтики потерянных кладов. Любопытно.

Яков

– Все это не имело бы значения, если бы не несколько обстоятельств. Поначалу в убийстве подозревался гражданин Гвельский, в то время еще молодой и перспективный ученый. По возвращении из экспедиции он вдруг резко сменил место работы…

– Шеф, покороче давай, аудиторию теряешь, – поторопил Ленчик, широко зевая.

– И женился. Причем на правнучке Ивана Алексеевича Татарищева, возглавлявшего первую экспедицию.

– Совпадение, – буркнул Громов.

– Совпадением, полагаю, была встреча Громова и Гвельского, бывшего подозреваемого и следователя. Ну а дальше, вероятно, просто. Дружеский визит соседа к соседу. И однажды Громов заметил прелюбопытную вещицу, которая показалась ему смутно знакомой. Чуть позже он вспомнил, что о чем-то похожем он читал в описи предметов, украденных у первой экспедиции. Потом – проверка фактов и выплывшие особенности родословной мадам Гвельской. И закономерный вывод, что статуэтка – лишь часть спрятанного клада. Дальше – неприятности у Гвельского и псевдодружеская рука помощи, протянутая Громовым, который сам же эти проблемы и создал. Рычаг давления, верно? На Гвельского?

– На старуху, чтоб ее… кремень-бабка, отец говорил, что Гвельские – обыкновенные, слабенькие, глупенькие, знать ничего не могут, иначе не подставились бы. А она – и могла, и знала. Нужно лишь прижать.

– Но прижать не получилось?

– Не-а, – подтвердил Громов. – Не получилось. Нашлись знакомые, дельце прикрыли, да еще с грохотом, отцу долго потом поминали неосторожность. Кстати, Дусек, чтоб ты знала, твоя бабка сама эту цацку нам приволокла.

– Врешь! – слабо пискнула Дуся.

– А вот и нет. Я сам видел, как она эту штуку на стол бухнула и сказала отцу, мол, все ключи тут.

– Но как ими пользоваться, не объяснила.

Громов лишь руками развел.

– Впрочем, мысли добраться до клада ваш отец не оставил, придумал новый, вполне мирный план воссоединения семей с надеждой на то, что секрет передадут внучке, а значит, и вам. Вы были, конечно, против, но имели неосторожность впутаться в историю с фарцовкой и валютой, из которой отец вас вытащил, но при этом получил средство давления. Вопрос женитьбы стал ребром, и единственное, что могло несколько отсрочить приговор, каким вам виделся брак, – это Дусин возраст. Или ваша собственная свадьба. На клад, укрытый где-то в степях Монголии, вам было глубоко наплевать, более того, полагаю, вы вообще не верили в его существование…

Громов продолжал улыбаться, но теперь это была скорее судорога лицевых мышц, которые раздвинули губы, приоткрыв два ряда белых аккуратных зубов и узкие полоски бледно-розовых десен.

– Шеф, шаманишь, однако, – Ленчик толкнул локтем и взглядом указал на Лизхен. Та сидела, вытянувшись в струнку, и слушала. На личике ее читалось удивление и ожидание, нетерпение ребенка, которому начали рассказывать интереснейшую историю и вдруг замолчали.

А для нее все это и вправду сказка, легенда о прошлом, гораздо более интересная, чем история о будущем, которое ждет саму Лизхен. О будущем ей думать страшно, потому что оно совсем рядом: полчаса на машине до ворот пансиона, и дальше по дорожке, внутрь, в пятнадцатую палату.

– Но постепенно, уж не знаю, с чем это связано – с проблемами в бизнесе, с кризисом среднего возраста, с детским желанием поиграть в кладоискателя, – вы все чаще и чаще возвращались к мысли о том, что сокровища, вполне вероятно, существуют.

– Конечно, существуют. Ее папаша, – Громов указал на Дусю, – пару раз по пьяни начинал бормотать про мертвых всадников, которые курганы стерегут, и про то, что в курганах спрятано. И что Иван Алексеевич мудрым человеком был. А откуда он мог знать? Значит, встречался, значит, прав был батя, когда завещал приглядывать. И прав был, когда говорил, что старуха зятю секрет не раскроет…

– Но раскроет Дусе.

Дуся встрепенулась:

– Она мне ничего не говорила про клад. И про прадедушку тоже…

– Ну да, – хмыкнул Громов так, что всем сразу стало ясно: ни единому Дусиному слову он не верит. Хмыкнул и Ленчик, который не верил уже Громову. Зевнула Ильве, а Лизхен, поправив шаль, капризно спросила:

– А дальше что?

Лизхен

Не так мне и хочется знать, что там дальше, но, пока Яков говорит, есть время подумать… только вот не думается, совсем не думается. А Громов нарочно в мою сторону не смотрит, и на развод подаст, потому что решит, что я ему изменяла. А я ведь не изменяла! Я только думала, что теперь смогу жить достойно и ничего не бояться.