Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь

Крис скатился с меня, опять свесился с кровати, и я услышала, как он роется в своей одежде. Потом он зажег спичку, и пламя выхватило из темноты его серо-голубые глаза, когда он поднес ее к сигарете.

– Посткоитальный кайф, – изрек он, протягивая мне косячок.

– Что это значит? – спросила я. – Пост… как ты сказал?

– Это означает «после соития», короче, после секса. – Он забрал у меня косячок и, глубоко затянувшись, глухо произнес: – Как здорово, что у тебя тут есть такое местечко. Мы могли бы устраивать здесь клевые вечеринки.

– В общем… это, пожалуй, не особенно хорошая идея.

Я представила себе его друзей, паркующихся перед въездом в Ридж. Прохаживающихся по кольцевой дороге. Мои родственники могут проехать мимо и догадаться, что здесь происходит что-то странное.

– Мы будем вести себя осторожно, – возразил он, подержав косячок в моих губах, пока я затягивалась. – Тебе даже необязательно самой приходить сюда, если не хочешь. Тогда у тебя не будет никаких неприятностей.

О чем это он говорит? Я выпустила дым.

– Что значит, я могу не приходить сюда?

– Ну, типа, если я приведу компанию, а тебе не захочется, чтобы тебя застукали вместе с нами.

Должно быть, я неверно поняла его.

– Это же моя сторожка, – заметила я. – И если собирается какая-то компания, то мне тоже следует быть здесь.

Он сделал глубокую затяжку, помедлил и выдохнул дым.

– Послушай, Молли, – небрежно произнес он. – Ты же понимаешь, что у нас все получается хорошо, когда мы вдвоем. Или когда мы вместе со Стейси и Брайаном. Но ты и Стейси не сойдетесь с нашими друзьями. То есть ты мне нравишься, и, по-моему, ты классная девчонка, и все такое, но большинство людей, с которыми я тусуюсь, гораздо старше тебя.

Я едва не задохнулась от страшного замешательства. Мне вдруг стало понятно, что я уже что-то потеряла. Потеряла то, что на самом деле даже и не имела.

– Я думала… – Мои губы плотно сжались. Не хватало еще сейчас разреветься. – Ты говорил, что любишь меня.

– Ну да, – рассмеявшись, ответил он. – Люблю как подружку.

Я села на кровати и скрестила руки, прикрывая грудь, хотя понимала, что в темноте он меня не видит.

– Ты просто захотел заняться со мной сексом, – сказала я. – Неужели это ничего не значит для тебя? Ты занимаешься сексом со всеми своими подружками?

– О, какой балдеж, – саркастически произнес он. – Уж не превращаешься ли ты в плаксу?

Он приподнялся, сел на край кровати спиной ко мне и спустил ноги на пол. Его пальцы сдавили сигарету.

– Только не надо навязывать мне свои эмоции, ладно? – добавил он, и я услышала, как он взял свои джинсы. – Как раз это я имел в виду, говоря о взрослой тусовке. О взрослых девушках. Они не психуют из-за легких интрижек.

– Я вовсе не психую! – заявила я, хотя сознавала, что мой голос предательски дрожит.

– А как же ты называешь свою истерику? – Он натянул джинсы и, встав, чтобы застегнуть молнию, небрежно произнес: – Мне пора уходить. – И я услышала, как он шарит по полу в поисках футболки.

Мне отчаянно хотелось удержать его. Хотелось начать наш разговор сначала, вычеркнув из памяти Криса то, что так внезапно и резко охладило его интерес ко мне.

– Пожалуйста, объясни, – взмолилась я, – что такого ужасного я сказала? Я не…

– Брайан говорил мне, что я ошибся, связавшись с тобой, – сказал он, надев футболку. – И теперь я вижу, что он был прав.

Я покрепче обхватила себя руками. «Не уходи! – хотелось крикнуть мне. – Ты не ошибся во мне! Я могу стать такой, какой ты захочешь! Ты можешь развлекаться в лесной сторожке. Делай все, что хочешь. Пожалуйста, только не уходи!»

Но он ушел. Выскочил, не вымолвив больше ни слова.

Я сидела одна в темноте, судорожно дрожа. И чувствовала себя так ужасно, что, казалось, стоит мне попытаться встать с постели, как меня тут же вырвет. Мое тело мучительно горело, так же как и сердце. Мной просто попользовались. И теперь я осталась грязной и опозоренной дурочкой.

И самое ужасное, я чувствовала себя заброшенной, точно маленькая грязная девчонка, забытая в холодном каменном доме. В свои четырнадцать лет я чувствовала себя четырехлетней малышкой. Мне не хотелось возвращаться к бабуле. Хотелось быть с родителями, теми людьми, которые, я не сомневалась, любили меня. И будут любить, что бы ни случилось. Никогда в жизни я еще так отчаянно не нуждалась именно в них.

Я медленно оделась в темноте, тихо проливая слезы. Мои приглушенные всхлипы, казалось, множились, отражаясь от сложенных из булыжника стен. Я представляла собой жалкое зрелище. Да, я была жалкой. Неуверенно выйдя из сторожки, я отыскала тропинку, ведущую к обходной дороге, луч моего фонарика выхватывал из темноты стволы деревьев.

Продолжая тихо скулить, я свернула на нашу дорожку. Собрание, должно быть, давно закончилось, подумала я, и родители уже в постели. Отлично. Хорошо. Мне не хотелось видеть их; если они увидят мое лицо, то мне придется давать слишком трудные объяснения. Мне просто хотелось оказаться в непосредственной близости к ним, только и всего. Хотелось ощутить себя за надежными стенами родного дома. Хотелось приобщиться к его любви.

54