Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь

– Только в ранней юности девочки способны проболтать целую ночь, – провозгласила тетя Тони.

– И все-таки, Грэхем, давай вернемся к начатому разговору, – предложил дядя Тревор, явно не заинтересованный нашими со Стейси приключениями. – Я досконально изучил цифры и могу сказать, что мы сидим на золотой жиле. Просто смехотворно позволять этой земле гнить под нашими ногами.

Папа глянул на него с той снисходительной улыбкой, с какой смотрел на меня, когда я испытывала его терпение.

– Едва ли она гниет, Трев, – возразил он. – И сейчас, по-моему, не самое удачное время для обсуждения этой проблемы. – Он кивнул в сторону Стейси или, возможно, нас обеих.

– Вечно ты все драматизируешь, Тревор, – добавила тетя Клаудия. – Еще в детстве ты просто смехо…

– Забудь о том, что я делал в детстве, – резко оборвал Тревор сестру. – Мне непонятно, почему я не могу добиться от вас четверых логичного подхода. У всех вас есть дети, а их надо учить в колледже. Неужели вы не хотите дать им образование, выпустить их в жизнь, да и самим не запутаться в займах и ссудах, как пришлось нам с Самантой и Кэлом?

Господи, эта тема не только скучная, но и обременительная. Стейси вяло жевала маффин, пристально глядя в окно на вздымающиеся вдали горы. Надо срочно придумать подходящий предлог, чтобы сбежать отсюда.

– Это верно, Грэхем, – заметила папе тетя Клаудия. – Даниэль вряд ли сможет претендовать на бесплатную стипендию. Меня вот-вот могут уволить с текстильной фабрики. И пивоваренное предприятие Джима явно не процветает.

– Пока, – быстро вставил Джим.

Я знала, что он пытается укрепить свой мусороуборочный бизнес, занимаясь пивоварением в домашнем подвале, хотя мой отец считал это занятие пустой тратой времени и денег.

– Верно-верно. – Тетя Клаудия похлопала дядю Джима по руке. – Во всяком случае, пока нет.

– Молли, ты что, накрасилась? – вдруг спросила мама.

Ох, я и забыла. Чистя сегодня утром зубы, я даже не взглянула в зеркало над раковиной. Вероятно, вся моя красота жутко размазалась.

– Это я подкрасила ее, – охотно призналась Стейси. – По-моему, ее глаза теперь смотрятся просто потрясающе.

– Да, очень мило, – кивнула мама.

– Краска подчеркнула их оригинальный цвет, – добавил папа.

– Я не позволяла Даниэль пользоваться косметикой до пятнадцати лет, – наставительно произнесла тетя Клаудия, глянув на моих родителей.

Мне-то доподлинно известно, что Дэни с двенадцати лет начала тайком краситься. Она обводила глаза черным карандашом, как только садилась в школьный автобус, а потом смывала эту краску по дороге домой. Не сомневаюсь, что, поступив в школу-интернат, она творила со своей физиономией все, что ей вздумается.

– Да ну, даже не знаю, – задумчиво протянул папа. – По-моему, если девочке приходится носить очки, то ей можно разрешить хотя бы подкрашивать глаза.

– Возможно, только тени лучше выбрать посветлее, по крайней мере, на каждый день, – добавила мама.

Мне вспомнились эти украденные тени, и я попыталась представить, что можно почувствовать, тайком сунув что-то в карман и выйдя из магазина, не заплатив.

– А ты молодец, Стейси, красиво получилось, – похвалил папа. – У тебя есть художественные способности.

– Может, мы вернемся к разговору о земле? – спросил дядя Тревор.

– Ну, Тревор, давай дадим им немного пообщаться с Молли и ее подругой, – примирительно предложила тетя Клаудия.

Однажды папа сказал мне, что тетя Клаудия с детства числилась в их семье записным миротворцем, и это не прошло для нее бесследно. С тех самых пор я стала замечать, что она ловко находит баланс между любыми желаниями и потребностями.

– Да, наверное, во мне есть художественная жилка, – ответила Стейси моему отцу. – Я люблю рисовать, но не думаю, что у меня какие-то особые способности.

– Молли говорила тебе, что я беру ее с собой в книжный тур? – спросил ее папа.

– Неужели? – Тетя Клаудия взяла очередной маффин.

– Я служила ему «подопытным кроликом» в ходе проверки некоторых методик, – вставила я.

– Вот здорово! – воскликнула Стейси, а дядя Тревор, раздраженно вздохнув, скрестил руки на груди.

– Она будет обеспечивать связь с детьми во время наших выступлений в книжных магазинах, – пояснил папа. – При условии, что у нас будут слушатели. И у нее будет обычная доброжелательная компания.

Он ласково взглянул на меня, и я вдруг почувствовала, как сильно люблю его. Все внезапно посмотрели на меня, и я испугалась, не пылает ли на моем лице эта любовь, точно большое картонное красное сердце.

– Я могу научить тебя тонкостям макияжа перед этим книжным туром, – предложила Стейси.

Папа перевел взгляд на Тревора, и я поняла, что он заметил нетерпение своего брата.

– Ладно, Тревор, – сказал он. – Вот как обстоит дело. Даже если Клаудия с Джимом и мы с Норой захотели бы продать часть нашей земли, – хотя, спешу добавить, мы не хотим, – мы не вправе ничего сделать, пока жива мама. Такая продажа может убить ее. Она будет…

– Но ей же только семьдесят лет! – едва ли не заорал дядя Тревор.

– Не стоит так горячиться! – осадила его тетя Клаудия.