Элька Григорьева, которая ко мне частенько заглядывала, посоветовала, чтобы не быть одной — жить хотя бы с подругой, если не хочу видеть рядом мужиков… Умирать от одиночества мне не хотелось, да и приходы по ночам покойного Игната не столько пугали, сколько расстраивали на весь день. И тогда Эля привела ко мне Сабину, которая была старше меня лет на восемь, но почему-то мы нашли с ней общий язык. Так мне сначала показалось.
Где Элька ее откопала? Не знаю. Но Сабина оказалась сущей пройдохой и умела нащупать подход ко всем живым особям от президента до дворняги. Выглядела она красиво: длинные ухоженные волосы, маникюр, загар после солярия, дорогая обувь и много нарядов. Потом в приватном разговоре за чашкой чая выяснилось, что она после приезда в Москву из какого-то занюханного Мухосранска была проституткой, а потом уже стала работать администратором в мужском клубе, а точнее — в дорогом борделе.
Родители умерли, когда ей было 12 лет, и Сабине пришлось самой выбираться по жизни. В общем-то, она была неплохой, но присутствовала в ней некая скрытая злоба на весь мир. Причем это нельзя назвать ни завистью, ни цинизмом, а именно грубой и глупой злостью.
Деньги, само собой, жиличка мне платить за квартиру не собиралась, потому что считала, что все ей по жизни должны. Сабина, обжившись у меня окончательно, обнаглела до того, что стырила мой паспорт с подмосковной пропиской и страховой медицинский полис, которые отдала на хранение Эльке. Зачем Эльке? Хотела воспользоваться? Или пользовалась втихаря? А дурочка Элька отбрехивалась потом передо мной, что не стала сразу отдавать документы, потому что я могла подумать, что украла их именно она. Или обе прикидывались, выгораживая каждая — себя?
О пропаже я узнала поздно, поскольку не привыкла отслеживать свои документы. Их никогда никто не брал. Первой спохватилась моя мать. Вот уж кому в деловой хватке не откажешь. Хорошо хоть Сабина кредит на меня не оформила, а то плакала бы моя квартирка, уйдя за долги. Или не успела оформить? Мать пригрозила Сабине вызовом милиции — и документики враз обнаружились, так что я отделалась легким испугом.
Когда жиличка познакомила меня с Сергеем Ивановичем, то решила, что я вообще должна ее озолотить. Это был бывший клиент Сабины или того борделя, где она работала. Я так и не поняла. За неимением ни работы, ни образования, она решила, что для нас обеих это — хороший вариант для устройства на высокооплачиваемую работу.
Сергей Иванович был генеральным директором крутой телекоммуникационной компании, расположенной в самом центре Москвы на Тверской улице. При устройстве на работу мы наврали в отделе кадров, что знаем персональный компьютер, как свои пять пальцев, что имеем немереный опыт работы, и легко можем работать секретарями.
Сначала я понятия не имела, для чего Сабина потащила меня с собой к Сергею Ивановичу, но потом догадалась: подмосковная-то прописка стояла только в моем паспорте. А новая подруга просчиталась в своих далеко идущих планах: директору я приглянулась значительно больше, чем она, несмотря на ее ухоженность и фирменные тряпки, поэтому и рабочий стол мне выделили ближе к директорскому кабинету. И не только рабочий стол, и не только к кабинету… Я теперь имела непосредственный доступ к вовсе не молодому телу генерального. После чего Сабина меня невзлюбила и стала настраивать офисный планктон против меня. Ведь если директор отсутствовал на рабочем месте, то не было и меня.
Но самое страшное оказалось, когда я впервые села за компьютер, и мне принесли бумаги, отчеты и поздравления, которые нужно срочно отпечатать. Срочно! А я не умею таких элементарных вещей! Даже одним пальцем не умею!
Тут я с ужасом поняла, что никогда не выберусь из пропасти, в которой пребываю, потому что абсолютно не приспособлена ни к работе, ни к какому бы то ни было распорядку дня. Я не могла себя заставить рано вставать, трястись в электричке и метро, вовремя приходить в офис. У меня и персонального компьютера-то никогда не было дома, поэтому я не знала, как на нем печатать.
Не умела я общаться и с деловыми партнерами, любезно улыбаться в ответ на любую их грубость и глупость. Не знала ни единого иностранного языка, так что для переговоров мне приходилось звать переводчиков из соседнего бюро, что было не всегда удобно. К тому же — на мое место стояла очередь обученных секретарш с фотомодельной внешностью, с идеальным знанием персоналки, с умопомрачительной скоростью печати и со знание более трех иностранных языков. Все! Список завершен!
А мое прежнее Григовское окружение с темной стороны продолжало тянуть меня вниз.
И я решила не барахтаться, чтобы прибиться к берегу и обрести твердую почву под ногами, а плыть по течению.
А что вы хотели, если я — загнанная в угол девочка с непрекращающейся депрессией, у которой даже постоянного парня нету, не говоря уже о муже и ребенке. Взять хотя бы родную мать — и та отвернулась! Отец неизвестно где, как всегда. И какая разница при этом, есть ли у меня квартира или нет. Лучше бы ее не было вовсе, тогда бы я жила у бабушки Оли, и этого кошмара со мной не происходило. А сейчас вокруг меня куча непонятных людей, ищущих выгоду оттого, что я одна живу в двухкомнатной квартире.
Заняв свое место под солнцем, то есть — в офисе на Тверской, я не пыталась за него ухватиться, потому что знала изначально: скоро попросят на выход. Поэтому, став любовницей генерального директора, жила в свое удовольствие: лазила по интернету по запретным сайтам — меня научили пользоваться компьютером, опаздывала на работу, иногда заходила на товарный склад, к которому имела прямой доступ, и брала оттуда все, что хотела. Например, бутылку дорогого виски, фарфоровые чашки, подарочные коробки чая и кофе… Честно говоря, при таком положении я и сама в глубине души хотела, чтобы меня уволили. Чтобы дальше не позориться.
Сергей Иванович зачастую вел себя не вполне прилично, а если честно — отвратительно по отношению ко мне, выставляя перед сослуживцами дешевой проституткой с улицы. Один раз он бегал по всему офису и орал:
— Алиса, где мое полотенце?!
А на одной конференции, проходившей в гостинице «Континенталь», босс заметил при всех, что мой брючный костюм немного великоват — будет тут великоват, если дома в холодильнике мышь повесилась! — и тут же повел в соседний бутик одевать в приличные шмотки. Он купил мне серебристое вечернее платье и строгий черный костюм, а затем — дорогущие туфли на титановых шпильках. Когда я надела купленное платье в примерочной кабинке и нацепила туфельки, мы с Сергеем Ивановичем пришли под ручку на званый обед, где сотрудники и гости сидели за столом и ели под песню «Бессаме мучо» суп из акульих плавников. Представляете себе размах мероприятия?!
Я знала, что выгляжу сногсшибательно, но весь кайф обломал пьяный шеф, навалившийся на меня чуть ли не всей тушей. Он провозгласил:
— Посмотрите, какое платье я купил Алисочке!
Да-а! Это было что-то! Все посмотрели сначала на меня, а потом — на него! Видно было, что мужики ему по-черному завидуют, а бабский коллектив в едином ненавидящем порыве прожег мне дыру в новом платье своим испепеляющим взором. Каждая хотела оказаться на моем мес те! Каждая!!! Я же с ужасом почувствовала, как кровь хлынула к лицу. Наверное, еще окончательно не разучилась стыдиться. На минуту зал застыл, даже ложками по тарелкам стучать перестали, а затем все отвернулись и продолжили трапезу, будто ничего не произошло. Ни единой реплики в ответ.
Но самое неизгладимое впечатление шеф произвел на меня, когда, прогулявшись после трапезы мимо ресепшен по ковровому покрытию без единой пылинки в холле гостиницы «Континенталь», снял штаны и пописал там же в угол, видимо, думая, что он в туалете. После этого я вообще делала в офисе все, что хотела. Какой шеф серьезный и обстоятельный, когда трезвый. Наверное, сам себя боится. И что вытворяет в пьяном виде, чмо чмошное?
А еще Сергей Иванович очень любил рассказывать про свою прежнюю любовницу. Видимо хотел, чтобы я с нее пример брала. Как наслушаешься — охренеешь! Во баба захмурила ему мозг! Она очень искусно изображала все, что надо, чтобы выжать их этого ханурика кучу бабла. Вот такие сорокалетние парикмахерши работают в Москве!
Была бы я чуточку поумнее, ездила бы уже давно в авто со своим личным водителем, как пророчил мне Григ. Но куда уж мне до прежней любовницы! Кстати, и оказалась я в постели шефа, потому что там наметился холодок: парикмахершу уволили по сокращению штатов, и она укатила обратно в Киев.
Каждый понедельник я ехала на работу в офис к Сергею Ивановичу с единственной мыслью: дотянуть до конца рабочей недели, настолько он мне был неприятен. Скажу больше — отвратителен! В пятницу меня ждали в клубе любимые друзья из Григовских и дорожки «фена» с косячком. Это было очень весело, а совсем не грустно. Каждую пятницу я погружалась на все выходные в мир иллюзий, которые не собирались таять. Их становилось все больше и больше, пока они не заполнили собой все пространство вокруг, и я опять потеряла реальность.
В общем, закончилась эта секретарская история, когда я пришла на работу прямиком из ночного клуба, где весело провела время. Пришла прямо в лаковых ботфортах, в коротюсенькой юбчонке, еле прикрывающей сами знаете что, и под амфетамином. И с ходу нагрубила жирному, обрюзгшему сынку директора, с заплывшими глазенками, ни на секунду не спускающему с меня похотливого взгляда. Он подошел ко мне, типа — строго призвать к ответу за то, что я до сих пор не принесла ему в кабинет факсы. И как посмела?! Или хотел лично отшлепать негодницу? Его низменные мыслишки так и читались на лбу.
Я взяла бумаги на своем столе и швырнула об стену, сказав:
— Вот вам ваши факсы!
В тот день Сергей Иванович подвез меня до дома в Подмосковье в последний раз, на своем персональном автомобиле с водителем — моя несбывшаяся мечта! Или вовсе не моя, потому что я не рвалась к этому достатку, как другие. Выходя из машины, чтобы открыть передо мной дверь, бывший шеф вдруг сказал:
— А таких родителей, как у тебя, я бы задушил голыми руками!
Странно, ведь я про родителей ничего ему не рассказывала… Ну, сказанула однажды, что одна живу… Вот и все! Может, Сабина о чем-то проболталась, заняв тут же, как только напечатала приказ о моем увольнении, освободившееся место любовницы и мой стол, ближе к кабинету шефа? Странные люди эти директоры. Я была настолько согласна с его мнением о моих родителях, что ничего не ответила. А с другой стороны…
Да, блин! С какой не посмотри стороны — везде пропасть!
В принципе, мы сами выбираем родителей, ведь наша душа смотрит сверху, куда ей вселиться, чтобы воплотиться в новой жизни. Выходит, во всех своих несчастьях виноваты мы сами: таких родителей возжелала наша душа.
Странное дело! Я сама никогда не хотела иметь детей, потому что уверена, что они будут несчастней меня в сто раз. Если вообще можно быть несчастнее.
Что это? Родовое проклятье?
2002 год
(Из дневника Алисы)
