Умереть – это не страшно

Его вполне можно понять, ведь Алиска и так нам нервы потрепала изрядно. К тому же Игорь всегда был прижимист в деньгах, в чем я супруга никогда не упрекала, поскольку знала, как тяжело они достаются. Ведь мой муж не родился с золотой ложкой во рту, а всего добивался в жизни сам. Да и я привыкла экономить, не разбрасываясь ненужными тратами.

У мужа были далеко идущие планы по расширению бизнеса, по переустройству дачи, он оказывал материальную помощь своим и моим родителям, а наши собственные затраты на малышей, няню…

Короче, я давно не строила никаких воздушных замков, а помощь не желающей нигде работать Алисе ограничивала разрешением сдавать в аренду ее квартиру, пока она жила у бабушки с дедушкой. Теперь наши траты увеличивались на лечение Алисы. Даже если воспользоваться официальными каналами, поддерживающие здоровье лекарства придется покупать за свой счет. А стоматологическое лечение мигом переместилось из бюджетной сферы, где ВИЧ-инфицированным отказывали в лечение, в дорогие платные клиники.

Я по крупицам находила разрозненную информацию о заболевании, вчитываясь в каждую статью, в каждый проспект: «ВИЧ — вирус, поражающий иммунную систему. Заболевание может длительное время протекать бессимптомно. С заражения ВИЧем до развития СПИДа проходит в среднем около десяти лет. Не передается через слюну, объятия, насекомых. Группы риска: наркоманы, пользующиеся одним шприцом, беспорядочные и нетрадиционные половые связи, переливание крови. Женщины заражаются в три раза чаще…»

Вот, пожалуй, и все, что удалось нарыть по горячим следам. А дальше — тишина и замалчивание, ведь пациенты, прознав о ВИЧ-диагнозе, никому ничего не рассказывали: боялись оказаться в роли прокаженных и выселенных на просторы Сибири, с запретом посещать населенные пункты. И такие варианты всерьез рассматривались некоторыми государственными деятелями, убежденными в том, что ЭТО их лично никогда не коснется, как бы дико не звучали данные речи с высоких трибун.

Другим источником скудной информации стали единичные телепередачи, проскальзывающие на второстепенных каналах глубокой ночью. На центральном телевидении неудобную темочку в эфир не запускали, как будто ее не существовало вовсе. Хотя из конфиденциальных источников становилось ясно, что во многих странах, в том числе и в некоторых областях России, порог пандемии ВИЧ давно перейден.

Начитавшись и наслушавшись о заболеваниях дочери, я сразу же предложила своим родителям переселить Алиску в ее квартиру обратно, но мой папа категорически отказался:

— Алисе нельзя сейчас оставаться одной, потому что она с собой может что-то нехорошее сделать. И вообще — нельзя оставлять человека в беде, а особенно, если этот человек — родной.

Вот такую тираду я выслушала в ответ на проявленную заботу: ты — плохая, а мы — хорошие. Не в Москву же мне Алису с собой тащить к двум маленьким детям! И к Игорю! Они-то в чем виноваты?

К тому же, ненависть дочери ко мне никуда не делась, а с рождением малышей — только усилилась. Я не могла находиться рядом со старшей дочерью несколько часов к ряду, потому что мы начинали неистово ругаться

.

Она вспоминала все обиды с собственного рождения по сей день, забывая все хорошее, что делалось для нее мной, и нагромождая бесконечные домыслы, которые в ее устах звучали действительно ужасающе. Но я-то не считала себя виновной в ее бедах! Поэтому мне приходилось следить, чтобы наши личные разборки с Алиской никто посторонний не слышал.

А парировать приходилось жестко, отражая постоянные нападки ненавидящей дочери. Не молча же выслушивать весь этот бред, в конце-то концов! Так мы пикировались каждый раз до полного раздрая, после чего я не хотела ее видеть месяц, а то и два, а потом, по настоянию родителей, делала вид, что ничего не произошло. С каким трудом мне это давалось, знал бы кто!