Вскоре выяснилось, что менту Артуру нужна вовсе не я. Даже не так: не столько я… Что с меня, ВИЧ-инфицированной бывшей наркоманки, взять, кроме квартиры? К счастью, уже не моей, так что и брать-то стало нечего. А мой «сексуальный партнер», как его обозвал Юнусов, положил глаз на куш пожирнее: его заинтересовала моя мать с мужем. Вернее — их деньги, на которые недоделанный майор Артур Бабаян нацелился в своих далеко идущих планах. Или два брата-акробата действовали слаженно, по преступному сговору, а меня держали за дуру?
Как-то по простоте душевной я показала этому менту видеосъемку с юбилея моего несостоявшегося отчима Игоря, который проходил, когда еще была жива бабушка Оля.
— Почему «несостоявшегося», ведь твоя мать сейчас за ним замужем? — переспросил Артур.
— А потому что меня Игорь Евгеньевич как приемную дочь или падчерицу никогда не рассматривал. Так, ходит какая-то мутная девка вокруг его жены и деньги клянчит. Он не удостаивал меня личной беседой с первого дня нашего знакомства. Правда, это произошло в ту пору, когда я наркоманила по полной программе… Но не ему меня судить! А он вставал и выходил из комнаты, как только я появлялась на горизонте. И даже когда мне поставили диагноз — ВИЧ, после чего я изменила полностью свой образ жизни, это ни в коей мере не повлияло на холодность наших с ним отношений. Мать и брата с сестрой сюда иногда привозит, чтобы мы общались, а ее муж Игорь вовсе не показывается!
— Обидно?
— Не то слово! Естественно, что при таком напряге на Игоряшин юбилей три года назад меня никто не позвал. А торжество, между прочим, проходило в крутом московском ресторане: мужчины в шикарных костюмах, в смокингах, женщины — в коктейльных платьях в пол… Мраморные лестницы, крутые интерьеры, в вазонах живые цветы, белые скатерти, известный ведущий, певцы, даже девки из варьете в перьях… Красота! Уж я бы сшила себе такое платье, что все бы ахнули!
— Ты круто шьешь!
— Круто! Да! Я уже и фасончик приглядела по итальянским лекалам… Только меня не пригласили. Вот уроды! Я на мать свою тогда сильно обиделась, но потом меня бабушка с дедушкой убедили, что не она виновата. Ну да ладно, дело прошлое! Не то, чтобы я слишком рвалась попасть на этот юбилей… Видала я места и похлеще. Вам и не снилось! Вон, в «Континентале» мы с Сергеем Ивановичем какого жару давали! Но все равно — обидно! Не угодно им, видите ли, неблагонадежных родственников представлять рафинированному обществу. Деда с бабкой пригласили, тетку с семьей, а меня — нет! Бабушке Оле мать и отдала на память видеокассету с юбилея. Это было за полгода до бабушкиной смерти. А перед твоим приходом я убиралась в секретере и обнаружила это видео. Хочешь посмотреть?
— А что? Давай посмотрим, как богачи отрываются.
Вспомнив снова, что меня обошли приглашением, я в запале наговорила Артуру гадостей про свою мать, позабыв, что томагавк наших обид зарыт глубоко в земле. Вот, мол, они, сволочи, какие праздники закатывают, а я им будто никто! Бесилась больше по привычке, чем по-настоящему. Накатывает на меня иногда по-старинке… А что вы хотели от больного человека, стоящего одной ногой в могиле?
Только Артурчик вдруг глазами впился в телевизор, где показывали красивую жизнь моих ближайших родственников, и стал внимательнее разглядывать гостей на видеосъемке, задавая наводящие вопросы:
— Лис, а где тут твоя мамашка-то? Это вон та герла во главе стола рядом с мужиком в смокинге и с бабочкой?
— Да-да, она, — отвечала я рассеянно, потому что собиралась с подружкой по делам.
Без Артура, разумеется, потому что он не засвечивался со мной в людных местах, где бы брату Карену или их большой армянской маме непременно бы доложили о нашем близком знакомстве. По-моему маму он опасался гораздо больше Карена. Так Артур объяснял нежелание оказываться рядом со мной. Иногда, правда, закрадывалось у меня подозрение, что они все меня дурят, но доказательств тому не было.
На своей тачке Артур подвозил меня — одну или с подружками — до нужного места и испарялся, как привидение. Ха-ха! Видели вы лохматое привидение, как этот армянчик? Видимо, я хохотнула вслух, представив такое привиденьческое чудо-юдо, потому что мой дружок переспросил:
— А что смешного-то? Крутая у тебя мамашка: в вечернем платье, да еще бриллиантики посверкивают в ушах. А колье у нее настоящее или бижутерия?
— Не носит никто у них там дешевые побрякушки. Конечно, настоящее.
— Ни хрена себе, — как бы про себя промычал Артур, и придвинулся ближе к телику, чтобы рассмотреть детали торжества внимательнее. — А это кто?
— Где? Отодвинься. Мне за тобой ничего не видно. Вот. Теперь вижу. Это материна ближайшая подруга Нинель. Замужем за владельцем автосалона, между прочим, — похвастала я своей осведомленностью.
— Ни хрена себе, — повторил Артур.
То ли словарный запас у него был настолько скуден, то ли так поразился увиденному. Поди, сам-то никогда в подобных мероприятиях не участвовал: ни рожей, ни кожей не вышел. По крайне мере, в лучшие времена моих захаживаний в местные кабаки и клубы, что-то я там Артура не видела. Даже когда Карен тусил с нами — никогда брата-мента рядом не наблюдалось. В лучшем случае — майор красивых баб в борделях лапал, и то, когда на облавы выезжал. Чтоб денег не платить. Артур и ко мне старался налегке зарулить, без каких-либо подношений и продуктов, чтобы его накормили, напоили и спать уложили. Так что я относилась к нему пренебрежительно. Как известно, на безрыбье и рак — рыба.
Есть и другой вариант объяснения антипубличности Артура. Он мечтал выдвинуться по карьерной линии, чтобы зарабатывать хорошие бабки, поэтому считал, что должен быть безупречен. Он и Карена-нарика отмазывал не столько из-за близких родственных отношений, а чтобы тот не бросил тень на непорочную репутацию мента в законе. Хотя непорочность та была не так и чиста, потому что в голове Артура все время гуляли преступные измышления: как бы по-быстрому подняться не только по служебной лестнице, но и в денежном плане.
А тем временем мой любовник продолжал расспросы, уткнувшись в телик:
— А тот лысый мэн — кто?
— Который справа? Это родной брат Игоря. Склады какие-то держит, — зачем-то констатировала я, хотя от этого комментария вполне могла воздержаться, чтобы в моем ментовском мужике не проснулись гончие инстинкты, о которых я уже начала догадываться.
— А рядом с ним? — продолжил Артур расспросы.
— Тот, кто пошел с красивой телкой танцевать? Не знаю. Меня же не посвящают в дела, — на всякий случай обмолвилась я, чувствуя, что жареным запахло: поджаривался мой зад на адовой сковородке. — Даже на юбилей отчима не позвали! Уроды! — напомнила я на всякий случай.
— Алис, а кто вон та тетка в красном платье? — не унимался Артур, а когда я открыла рот, чтобы ответить, резко повернулся ко мне и выпалил:
— Давай мы тряханем твоих родственничков и их богатеньких друзей? Срубим деньжат по-легкому. А потом и по их гостям пробежимся. Я найду, чем их прижать! И мы с тобой махнем в мировое турне. Начнем с Таиланда. А хочешь — полетим в Израиль. У меня там много знакомых и родственников обитает. Я всегда мечтал пожить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Ты же мне говорила, что хочешь попутешествовать. А это — реальные деньги!
У меня от таких слов сумочка выпала из рук, и все ее содержимое рассыпалось по полу, частично закатившись под диван. Я сразу почему-то представила серьезную мордашку Ромика и смеющуюся Аленку, над которыми нависла реальная угроза.
— Ты из меня наводчицу хочешь сделать, что ли?
И тут, как я не злилась на мать и Игоря за их нежелание видеть меня на юбилее — дело прошлое! — и у себя в столичной квартире, мигом прозрела от таких разговоров. Ничего удивительного, что у нас предвзято относятся к милиции. Вот что удумал, паршивец! Мне Карена хватило с лихвой, который меня частенько использовал в корыстных целях. И этот туда же!
А с другой стороны — иногда так хочется матери отомстить за то, что она меня выкинула из своей обеспеченной жизни, как блохастого котенка. За что? Я ей не родная дочь, что ли?..
Но в глубине души я понимала, что надо остановиться. Кто мне поможет в сложившейся ситуации, как не родная мать. Только на нее вся надежда.
Я протянула паузу после собственной реплики, чтобы собраться с мыслями, а заодно побросала в сумочку раскатившуюся по комнате косметику. И Артуру сказала свое категорическое — НЕТ. Я не буду подставлять своих родных и их знакомых под удар. Как потом жить с клеймом Иуды?
…Между тем подходил к концу третий, последний курс колледжа, когда объявили, что продляют учебу на год для желающих получить в диплом профессию «модельер». Почти все однокурсницы написали заявления о продлении обучения. Только моя подружка Кристина не стала: все навыки идеального шитья она получила и уже впряглась в пошив бутиковых тряпок, а призрачные лавры модельера ее вовсе не привлекали. Жаль. Мне ее будет сильно не хватать. Надеюсь, что ее уход из колледжа нашей дружбе не помешает.
Чувствовала я себя прекрасно, поэтому решила внять маминым уговорам и в кои веки сходить подработать в фирму, занимающуюся пошивом оконных штор. Уж сколько лет я не работала после офиса на Тверской у Сергея Ивановича! Страшно посчитать… Но и тут не задалось. Отпахали мы с тремя девчонками целый месяц, а в день зарплаты нам директриса фирмы заявляет, что оговоренные суммы не заплатит. А мы и рыпнуться не можем, потому что письменных договоров с нами никто не заключал. Обвели нас, дурех, вокруг пальца. Обидно до соплей!
Ну — да! Сами виноваты, что не составили договора… Виноваты! И что? Обдирать нас, как липку? Выплатили какие-то жалкие ученические копейки и отправили восвояси! Мы в соседней фирме спросили, и оказалось, что эта директриса всех обувает. Не мы — первые, не мы — последние. Что же раньше не удосужились спросить? Так и закончилась неудачная попытка заработать деньжат на поездку к морю. А я-то уже размечталась…
После первого сентября мое самочувствие резко ухудшилось. И я опять начала чувствовать зверскую усталость.
…Приснился очередной кошмар после того, как я увидела по телевизору: арестовывают в Арабских Эмиратах мою бывшую одноклассницу
Викушу, которая в бордели поставляла русских девочек, пользующихся небывалым спросом, а вернее — продавала их в рабство. Она ведь тогда приезжала, чтобы втравить меня в это дерьмо. Как я удержалась? Видимо, не все мозги прогуляла. Или наоборот — все, поэтому и не позарилась на мнимо-легкие преступные деньги.
А по телику сегодня показали, как наши фээсбэшники совместно с полицией Эмиратов разоблачили работорговую сеть. И крупным планом камера оператора наехала на перекошенную Викину рожу. Сомнений не осталось — это она!
После телерепортажа я не находила покоя целый вечер, вспоминая все, что связывало меня с Викулей: и поездки в одиннадцатом классе к мужикам в Москву, и гулянки с пацанами после школы, и ее последний частный визит… Заснуть долго не могла, ворочалась с боку на бок, а потом приснился жуткий сон:
Я долго блуждаю по пустующему заброшенному зданию, натыкаясь на глухие стены, то и дело попадая в темные тупики, из которых не могу сразу выбраться, шаря руками по влажным бетонным перегородкам. Мне приходится подниматься все выше и выше в поисках выхода, пока я не обнаруживаю в одном из помещений сидящую на полу девушку, внешне похожую на подругу Вику. Я слышу сначала ее сумасшедший дикий смех, подхожу ближе и вижу, что у нее нет рук выше локтей, и кровища хлещет из них фонтаном, заливая пол и стены липкой алой жидкостью со специфическим запахом скотобойни.
Почему-то мне передается тот ужас, который она испытывает при виде собственных отсеченных рук… Я падаю на колени рядом с ней в лужу крови и кричу что есть мочи, простирая свои руки к небу:
— Господи, прости нас! Господи, прости!..
Проснулась посреди ночи в холодном поту и с дикой ломотой во всем теле…Чувствую: несмотря на все уверения Юнусова, что ВИЧа у меня давно нет, что-то со мной не так.
2009 год
(Из дневника Алисы)
