Умид. Сын литейщика

Если заметишь сам или тебе дадут понять, что гордыня обуяла тебя, что ты начинаешь свысока поглядывать на мир, то сходи на кладбище. Если твои родные и близкие покоятся в другом месте, вдалеке отсюда, то не обязательно искать кровных родственников — здесь все тебе родственники. Постой минуту над могилой, задумайся, вспомни о том, что придет время и ты будешь лежать недвижно в сырой земле. Нет человека, который не вошел бы в толщу земли, — ведь время не остановить. Оно идет. Оно летит. Оно мчится. Позади тебя миллионы лет, и после тебя минует столько же. Жизнь твоя подобна промелькнувшей и сгоревшей звезде. Ты явился в этот мир — точно взглянул ненароком на зрелище, поставленное невесть кем на огромной зеленой сцене под названием Земля, и снова канул в небытие… И раз уж так коротка жизнь, и твоя, и твоих соплеменников, не делай никому зла, не причиняй людям боли — ведь этим обречешь себя на муки, тебя замучает совесть.

Когда сторож ушел, Арслан опустился на траву, уже пожелтевшую. Могилка была еще свежей, только две-три травинки успели прорасти на ней. Верх ее утрамбован тыльной стороной кетменя, а края обвалились. Рядом лежало несколько прутьев вербы, которые, видно, хотели посадить, да так и оставили, забыв про них. Зарывая могилу девочки, у которой не оказалось на похоронах никого из близких, даже могильщик не проявил особого рвения.

Свисту сабли, пронзительному полету стрелы уподобились сейчас мысли Арслана.

Почему судьба столь немилосердна и несправедлива?!

Кудрявой девочки, которая совсем недавно громко смеялась, играя с ребятишками, плясала, веселя прохожих, теперь нет на свете. Почему смерть накинулась на эту птаху, когда вокруг столько гнусных хищных созданий?

На верхушки пирамидальных тополей, растущих на краю кладбища, упал луч заходящего солнца, и они стали похожи на огромные, зажженные кем-то свечи. Арслан с трудом оторвал от них взгляд и снова посмотрел на маленькую могилу кудрявоволосой Субхии. А рядом была другая могила, большая, поросшая янтаком и пальчаткой. Возможно, в ней лежит старый и мудрый бобо, у него длинная белая борода и кустистые брови. Такие старики обычно бывают ласковы к детям. Может быть, он время от времени утешает Субхию, даря ей терпение, и говорит: «Успокойся, девочка, на купол медресе Кукалдаш обязательно сядет белый аист, и отец твой вернется с войны живым и здоровым…»

Арслан сидел, положив руки на колени и подперев подбородок ладонью. Его растревожили думы, которые могут прийти в голову только тут.

Здесь лежат и те, которые, полагая, что они никогда не умрут, жили, нагоняя страх на всех окружающих. Лежат и разбогатевшие скареды, и чужеспинники, которые ради костюма или ручных часов убивали человека. Лежат и льстецы, и гордецы, и презренные, и презиравшие. Лежат воровавшие, присваивавшие себе чужую долю. Но лежат тут, увы, и люди с благородными сердцами, отдавшие себя без остатка служению своему народу…

Да, было бы справедливо, если бы на том свете существовали ад и рай.

Через некоторое время Арслан вернулся к могиле отца, постоял в безмолвии. Ему почудилось, что он услышал родной и близкий голос: «Арсланджан, все ли в порядке у нас дома? Как поживают мама, сестры?»

— Мы все живы и здоровы. А мама и сестры велели вам кланяться, — вслух произнес Арслан.

«Блюдешь ли ты мои заветы?»

— Да, отец.

«Чисты ли твои помыслы и желания?»

— Да.

«Ступай, сынок. И живи так, чтобы тебе не стыдно было глядеть в глаза людям».

— Прощай, отец.

Арслан медленно повернулся и по тропе направился к аллее, проходившей через середину кладбища, ведущей к выходу.

Глава двадцать первая

НАЧАЛО

Ожесточенные бои бушевали далеко на западе, но их отголоски доносились до глубокого тыла страны. На улицах все чаще встречались раненые. Народ к фронтовикам относился с уважением, им часто доверяли ответственные посты…

В один из дней некий молодой человек по фамилии Хашимов появился в отделе кадров завода Ташсельмаш. Одной рукой он опирался на костыль, другой на палку. Конечно же такого человека на тяжелую работу не пошлешь, его назначили заведующим клубом. Хашимов стал часто появляться в цехах, которые в самом начале войны были экстренно переоборудованы и теперь выпускали продукцию для фронта. Он беседовал с рабочими, проводил, как он выражался, культурно-просветительную работу. Человек он, по всему, был общительный, свойский, и в скором времени во всех цехах у него появились друзья-приятели.

Рабочий день близился к концу, Арслан уже работал из последних сил. Лопата выскальзывала из занемевших от усталости рук, голова раскалывалась от гула. Цех был наполнен синим чадом, и фигуры людей в нем еле различались. Арслан не сразу заметил подошедшего к нему Самандарова. Тот протянул руку, Арслан долго вглядывался, пока узнал его. Самандаров был в замасленной спецовке, будто только что отошел от своего рабочего места. Он пригласил Арслана покурить. Вышли во двор. Здесь было тихо. Арслан почувствовал, что встреча их неспроста, Самандаров собирался говорить о серьезном.