Умирающий свет

– Неужели вы действительно не понимаете, что я сделал? Я нарушил закон, т'Лариен. Теперь я вне рода. Преступник, нарушивший правила дуэли. Они придут и убьют меня так же легко, как оборотня. – Он задумчиво положил подбородок на руки. – Наша единственная надежда… Я не знаю. Может, у нас и нет никакой надежды.

– Может быть, у вас нет. Что касается меня, то у меня теперь гораздо больше надежды, чем минуту назад, когда мы были там!

Викари посмотрел на него и невольно улыбнулся.

– Действительно. Хотя это и чрезвычайно эгоистичная точка зрения. Но то, что я сделал, я сделал не ради вас.

– Ради Гвен?

Викари кивнул.

– Он… Он даже не удостоил ее чести отказа. Как будто она животное. И все же… все же по закону он прав. По закону, по которому жил и я. Я готов был убить его. Гарс хотел это сделать, вы видели. Он пришел в ярость, потому что Мирик… Мирик повредил его собственность, запятнал его честь. Он отомстил бы за проявленное неуважение, если бы я ему позволил, – он вздохнул. – Вы понимаете, почему я не позволил, т'Лариен? Понимаете? Я жил на Авалоне, и я любил Гвен Дельвано. Она чудом осталась жива. Мирику Брейту было бы безразлично, если бы она умерла, как и всем остальным. А Гарс обеспечил бы человеку, который убил ее, чистую, достойную смерть, он наградил бы его поцелуем чести, прежде чем взять его ничтожную жизнь. Я… я люблю Гарса. И все же я не мог допустить этого, т'Лариен. Не тогда, когда Гвен лежала… так тихо, и никому, до нее не было дела. Я не мог этого допустить.

Викари замолчал, погрузившись в мысли. В тишине кабины Дерк слышал тонкое завывание уорлорнского ветра за бортом аэромобиля.

– Джаан, – прервал его раздумья Дерк. – Все же нам надо решить, куда лететь. Мы должны доставить Гвен куда-то, где сможем ее удобно устроить, где ее никто не побеспокоит. Может быть, ей нужен врач.

– На Уорлорне нет врача, – ответил Викари. – Но, тем не менее, мы должны доставить Гвен в какой-нибудь из городов, – он задумался. – Эсвох ближе других, но он превратился в развалины. Выходит, Крайн-Ламия нам подходит больше всего, потому что это второй по близости к Челленджу город. Поворачивайте на юг.

Дерк развернул машину широкой дугой, набирая высоту и повел ее к видневшейся на горизонте цепи гор.

Он слабо помнил маршрут, по которому летела Гвен из сияющей башни Эмерела к пустынному городу Даркдона с его мрачной музыкой.

Пока они летели к горам, Викари снова задумался, устремив невидящий взгляд в черноту ночи. Дерк, который мог понять, как глубоко страдает кавалаанец, не пытался развеять его тоску. Он молчал, погрузившись в свои мысли. Дерк чувствовал слабость, голова снова болела, сухость во рту и в горле мучила его. Он попытался вспомнить, когда в последний раз ел или пил, и не смог – он потерял счет времени.

Высоченные черные пики Уорлорна вздымались перед ними. Дерк направил машину брейтов вверх, чтобы перелететь через них, и по-прежнему ни он, ни Джаан не проронили ни слова. Только когда горы были уже позади и они летели над диким лесом, кавалаанец открыл рот, и то лишь для того, чтобы дать Дерку короткое указание, как лететь. Потом он снова погрузился в молчание, и в тишине они проделали долгий путь до места назначения.

На этот раз Дерк знал, что его ждет, и издали стал прислушиваться. Музыка Ламии-Бейлис, еле слышные завывания на фоне шума ветра, достигла его ушей намного раньше, чем город вырос навстречу из лесных зарослей. Их бронированное убежище окружала черная пустота: ночной лес внизу – почти беззвездное пустое небо наверху. И все же мрачные тоскливые звуки долетели до них, проникли сквозь броню и достигли их ушей.

Услышав музыку, Викари посмотрел на Дерка.

– Город печали. Самое подходящее для нас место теперь, – заметил он.

– Нет, – возразил Дерк. Он сказал это слишком громко, потому что сам хотел верить в свое «нет».

– Тогда для меня. Все мои старания пошли прахом. Люди, которых я хотел спасти, теперь лишились защиты. Брейты могут теперь охотиться на них, независимо от того, являются они корариелами Айронджейда или не являются. Я не могу остановить их. Гарс, может быть. Но что может сделать один человек? Возможно, он не станет и пытаться. Это было моей навязчивой идеей, не его. Гарса тоже не ожидает ничего хорошего. Я думаю, он вернется в Верхний Кавалаан один, один спустится в поселение Айронджейда, и Верховный Совет лишит меня моих имен. И он должен будет взять нож, вынуть камни из браслета и носить на руке железо без светящихся камней. Его тейн мертв.

– Возможно, на Верхнем Кавалаане, – возразил Дерк. – Но вы жили и на Авалоне, помните?

– Да, – отозвался Викари. – Это печально. Очень печально.

Они плыли в потоке музыки, которая становилась все громче. Внизу начал вырисовываться Город Сирен: появилось внешнее кольцо башен, похожих на застывшие в агонии костлявые руки, стали видны светлые кружева мостов над темными водами каналов, газоны светящегося мха по их берегам, свистящие шпили, рассекавшие ветер своими иглами. Белый город, мертвый город, лес заостренных костей.