Умиротворение

— Что? — Спросил Джо, когда я замолчала, почувствовав, как его тело снова напряглось, причем так сильно, что мне казалось, будто кровь в венах замерла.

Я положила руку ему на лицо и ответила:

— Мне казалось, ты сказал, что хочешь ребенка.

— До ребенка.

Я на секунду задумалась и спросила:

— Моя голова взрывается?

Его тело двинулось, но только для того, чтобы прижать меня глубже в кровать.

— Следующее, Вай, — прорычал он, и я снова стала путаться в своих мыслях, потому что в его голосе послышалось нетерпение, большое нетерпение, он почти терял терпение.

— Я влюбилась в тебя? — Тихо поинтересовалась я.

— Да, детка, именно это.

— А что с этим?

— А что с этим?! — повторил он.

— Да, эм... а ты... эм... — Черт! Он был не готов к моему признанию. Ну и зачем я это сказала? — Это слишком много для тебя? Мне следовало бы...

Он прервал меня громким смехом. Ревом. Таким громким, что я была почти уверена, что он разбудит девочек (и Муча).

— Что тут смешного? — Спросила я, и он уткнулся лицом мне в шею, но его руки начали блуждать по мне.

— Ты думаешь, что хотела бы мне это сказать?

— Сказать тебе что?

Он поднял голову.

— Милая, следи за моей мыслью, потому что это чертовски важно.

Я почувствовала, как у меня поднимается температура по мере нарастания гнева, и сделала все возможное, чтобы сдержать свой гнев.

— Я не понимаю тебя, Джо. Может ты объяснишь мне?

Его губы приблизились к моим, и он прошептал:

— Что ты влюбилась в меня?

— Ну да, конечно.

— А ты не подумала, поделиться со мной этим?

— Гм... я так и подумала.

Он легко поцеловал меня, потом его губы исчезли, но не далеко, он сказал:

— Я бы запомнил этот момент, соседка.

— Но я бросила Майка, и ты переехал ко мне.

— Да. И что?

— Ко мне и девочкам.

Он опять сказал:

— Да. И что?

— Разве это не говорит о моих чувствах к тебе? — Спросила я. — Я имею в виду, что никогда бы не позволила какому-нибудь парню переехать ко мне и девочкам. Я совсем не такая. Этот мужчина должен что-то значить для меня, как ты.

Я почувствовала, как его тело на мне расслабилось, он тихо спросил:

— Когда ты поняла?

— Что поняла?

— Когда ты поняла, что любишь меня?

Я почувствовала, как у меня понизилась температура, скользнув рукой вверх по его спине к волосам.

— Не знаю. Я просто поняла, — тихо ответила я.

— Вай… — он произнес мое имя с мягким предупреждением.

Быстро, чтобы покончить с этим, потому что, будучи Джо, он ни за что так просто не замнет эту тему, поэтому я сказала то, что в его глазах могло показаться глупым.

— Когда ты сказал: «Детка, ты босиком», на вторую ночь у тебя дома.

— Я сразу понял, что это ты — та самая, когда увидел тебя в своей гостиной в этих дурацких резиновых сапогах, в ночной рубашке и потрепанном халате.

— Мы тогда как раз и познакомились.

— Да.

Я была единственной для Джо, и он понял это в первую же ночь, когда мы встретились.

Он знал, что я была единственной. Той. Одной.

И он понял это в первую же нашу встречу.

Я почувствовала, как слезы начинают щипать глаза, и крепко обняла его другой рукой.

— Джо, — прошептала я.

Его губы снова приблизились к моим, а руки подняли мои ноги, чтобы сцепить у него за спиной, он прошептал в ответ:

— Я люблю тебя, детка .— Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание, слезы потекли по щекам, но он еще не закончил: — И я, бл*дь, никуда не собираюсь съезжать.

— Хорошо, — тут же согласилась я.

И почувствовала, как он улыбнулся мне в губы, потом его рука скользнула в мои трусики, схватив за задницу, а потом он поцеловал меня и занялся со мной любовью. Он не торопился, он позволил мне взять свое, и это было лучше, чем когда-либо у нас с ним было прежде.

Так что это о чем-то говорило.

* * *

А потом Джо окликнул меня:

— Вай?

— Да, малыш? — Сказала я ему в грудь.

— Переведешь оплату ипотеки и коммунальных платежей, да?

Я сделала глубокий вдох, затем ответила:

— Может, нам стоит…

— Переведи их.

— Джо…

Его рука скользнула мне в волосы, сжавшись в кулак, он запрокинул мою голову назад, глядя мне в лицо.

— Я не собираюсь повторять это снова, детка, — нежно произнес он.

— У меня на чаши весов и так много, — прошептала я в ответ.

Его кулак разжался, обхватив меня за затылок, он спросил:

— О чем ты?

— Ты перетягиваешь мою чашу весов. Это несправедливо.

Он помолчал секунду, а потом тихо спросил:

— Ты разыгрываешь меня?

Я отрицательно покачала головой.

Другой рукой он обнял меня и прижал к своей груди, пока я не оказалась лицом к лицу с ним.

Затем он заговорил: