Умник

— А где этот ваш дебил? — прогремел старик-сосед, входя в гостиную.

Умник, съежившись, сидел на стуле, окруженный друзьями. Но при виде месье Видибога все расступились, чтобы и Умник на него посмотрел.

— Ой, месье Бог…

Обхватив рукой, как больного ребенка, Жорж держал воскресшего месье Крокроля.

— Ну и воняет твой кролик, — сказал он и вручил его Умнику.

Все засуетились. Постирали курточку и брюки месье Крокроля, вымыли с шампунем и надушили его самого. Арья кое-где подштопала его. Один Умник ничего не делал, только с важным видом смотрел на часы.

Вечером Захра собралась домой.

— Пройдемся немножко по набережной? — предложил Клебер. — Поболтаем.

Совсем недавно он говорил то же самое Беатрис. «Но это совсем другое дело», — думал он, слушая гулкий звук их сдвоенных шагов. Захра идет рядом с ним, и точно так же они будут идти рядом год за годом. А потом вместе с ними будут идти дети, и их дети будут любить Умника, потому что он сам как ребенок.

Клебер размечтался. Он не ломал себе голову, надо или нет обнять Захру и как добиться от нее того или сего. Но молчание становилось неловким. Ведь он обещал, что они поболтают. Он хотел сказать Захре: «Я ошибся, думал, что люблю Беатрис, а на самом деле я люблю тебя». Но как бы выразить все это как-нибудь иначе, другими словами?..

— Захра, я хотел тебе сказать…

Захра остановилась и посмотрела ему в глаза. Она так долго ждала этой минуты. А Клебер вдруг лукаво улыбнулся, будто превратившись в ребячливого дружка месье Крокроля:

— Вот слушай, Захра!

Он приложил ладонь к животу, провел ею вверх, до самого сердца, а потом протянул вперед, словно касаясь кончиками пальцев сердца Захры. Тогда и Захра прижала руку к животу, потом к груди, и они обнялись.

Энцо лежал на диване, положив голову Арье на колени.

— Вот странно, — задумчиво сказал он. — Я думал, Умник весь вечер не отойдет от своего кролика. А он смотрел только на часы.

— Я думаю, месье Крокроль сегодня символически умер, — сказала Арья, которая все больше увлекалась психоанализом. — И Умник больше не будет считать его живым.

— По-моему, это грустно.

— Все дети обязательно взрослеют, Энцо. Разве это грустно?

— Да, обязательно взрослеют. Но это грустно.

И он поднял на Арью полные неизбывной печали глаза. Таким она его и любила.

Умник стоял в ванной и смотрел на подвешенного за уши на бельевой веревке плюшевого кролика, драного, латаного-перелатаного, измазанного фломастером и губной помадой.

— Ты высох?

— Только ноги еще мокрые, — ответил месье Крокроль.

— Это Беатрис тебя бросила в мусоропровод?

— Нет, я сам. Хотел увидеть мусорный бак.

Умник плавно поднял руку, чтобы посмотреть на часы. Тонкая стрелка меленько скакала по циферблату, все скакала и скакала целый день. В голове Умника давным-давно тяжелым жерновом ворочался вопрос, и вот теперь пришло время его задать:

— Скажи, ты когда-нибудь умрешь?

— Нет, — ответил месье Крокроль. — Это необязательно.