Умный ген. Какая еда нужна нашей ДНК

Представьте себе фильм о зомби, снятый на молекулярном уровне – разве что мутировавшие жиры не волочатся по вашим кровеносным сосудам. С помощью свободных радикалов (о них – в следующем разделе) мутировавшие ПНЖК превращают нормальные жирные кислоты в такую же нежить, причем миллиардами в секунду²⁶⁵. Я называю это превращение при контакте эффектом зомби

, потому что каждый любитель фильмов ужасов знает, что если вас укусит зомби, то вы тоже станете одним из них. Когда целая орда молекулярных злоумышленников атакует ваши клетки, становится действительно страшно. Их способность повреждать нормальные полиненасыщенные кислоты делает этот класс окисленных ПНЖК еще опаснее, чем трансжиры, о которых мы наслушались в новостях. Поскольку они во многом похожи на трансжиры, только еще хуже, я называю их «Мегатрансами».

У «Мегатрансов» много технических названий: пероксидированные жиры, липоксигеназы, окисленные жиры, липидпероксиды, липидгидропероксиды и т. д. Представьте, что это разные банды «злых жиров». Некоторые из этих токсичных жиров действительно находятся в транс-конфигурации, другие – нет, но дело не в этом. Дело в том, что все эти токсичные жиры – бандиты, объединенные одной целью: как можно сильнее навредить вам. Они заражают все продукты трансжирами – все продукты, сделанные с применением растительных масел. Они вредны, потому что запускают формирование свободных радикалов, которые не только превращают нормальные полиненасыщенные жиры в мутантов, но и могут повредить практически любую часть вашего тела: клеточные мембраны, хромосомы, другие жиры – что угодно.

Почему растительное масло приводит к воспалению артерий

Свободные радикалы – это высокоэнергетические электроны, которые связаны со всеми известными болезнями. Они вызывают болезни, реструктурируя практически все молекулы, с которыми контактируют, превращая биологически функциональные молекулы в дисфункциональные или даже токсичные. Почему они так делают? В конце концов, человеческий организм иногда ставит свободные радикалы себе на службу, чтобы они выполняли базовые физиологические функции – например, убивали бактерии. Все сводится к своеобразному одиночеству – на атомном уровне.

Представьте набор соседних молекул в клеточных мембранах в виде деревни в глухом лесу где-нибудь на севере, где в больших домах живут полиамурные общины. Электроны, живущие в этих общинах, обговорили одно правило: «В общине всегда должно быть четное число членов, чтобы никто не чувствовал себя покинутым; у каждого должен быть партнер». А теперь представьте, что один электрон однажды решил стать актером и под покровом ночи сбежал из деревни. Электрон, оставшийся без пары, тут же сходит с ума и начинает носиться по дому, вынося двери, разламывая стены и нарушая весь порядок жизни общины в поисках нового любовника. Неспаренный электрон превратился в свободный радикал. Теперь у общины сразу две серьезные проблемы. Первая: это вовсе не та община, которой она когда-то была – она до неузнаваемости изменилась после причиненных разрушений. Во-вторых, поскольку нарушается важнейшее правило о четном числе членов, община решает проблему… скажем так, радикально. Она изгоняет брошенного любовника и отправляет его в другую общину, а уж как те будут с ним справляться – уже не их забота.

Конец немного предсказуем. Неважно, удастся ли новому электрону отбить у кого-нибудь партнера или нет, вскоре и во второй общине начинается та же самая вакханалия: одинокий электрон крушит двери и стены, и приходится устраивать общее собрание, чтобы решать, что с этим делать. И этот хаотический процесс продолжается до тех пор, пока в деревню не заезжает благоухающий ароматом пачули сексолог-антиоксидант, например, клевый чувак по имени Витамин Е, и говорит: «Воу-воу, пиплы, я заберу вашего лишнего любовника… все хорошо… У меня тут есть братан, тоже секс-терапевт, Витамин С, мы с ним поработаем, ну а вы, типа, и дальше соблюдайте свои правила четности, и все будет тип-топ»; все пострадавшие от него общины изменятся навсегда – и не к лучшему.