Умри, старушка!

На улице наши порядком пьяненькие Катя и Ляля потребовали, чтобы мы нашли им: а) еду, б) вписку, в) продолжение банкета. Я предложил им самим попробовать себя в искусстве воровства алкоголя. Наши чиксы прошли закалку не где-нибудь, а в «Серне», и мою, в общем-то, невинную фразу они восприняли как а) вызов, б) выебон. Нестройно шагая и гордо подняв подбородки, они направились в ближайший супермаркет.

Уже на ступеньках перед стеклянными, на фотоэлементах, дверьми, мы с Псом стали в два нетрезвых голоса их отговаривать и убеждать обождать с кражами до завтра. Наши чиксы бомжевали первый раз, до этого у них текла обеспеченная, спокойная жизнь. Но от рождения они оказались особо восприимчивыми к адреналину, алкоголю, наркотикам и грязному сексу. В конечном итоге, они сейчас стоят на ступеньках перед супермаркетом и пытаются вырваться из наших цепких объятий, чтобы отправиться на грабежи и разбой.

Наши с Псом глотки — луженые, и такого эффекта на нас выпитое вино не оказало. Да и будь мы хоть трижды в РОВНО, воровство у нас в крови и в инстинктах, и мы понимаем, что первый раз, да в пьяном виде — чиксы засыпят-ся с очень высокой долей вероятности.

Этот бой мы проиграли. Как и все бои с нашими чиксами. И сейчас мы стояли на ступеньках, ожидая их возвращения, мрачно грызли ногти, курили — одну сигарету в тридцать секунд и молились…Катя выскочила первой, в трех метрах за ней — Лялечка. У Кати-Девушки было две бутылки коньяка, у Лялечки — пара виски. Глаза у них вылезали из орбит, волосы развевались по воздуху, они непрерывно, на одной ноте, верещали. Ведьмы, ни дать ни взять. Бежали они неправдоподобно быстро. И еще через секунду сердце упало в пятки не у пьяных чикс, а у нас. Следом вылетел охранник, в дурацкой униформе. Одной рукой он держался за фуражку, в другой — держал газовый баллончик. Убежать у чикс не было никакого шанса.

Через одну десятую секунды секьюр поравнялся с Псом, и тот, повинуясь не разуму (в этот момент я просканировал его мозг), а инстинкту, провернулся на пятке, чуть согнув ногу в колене, и другой ногой долбанул бегущего по лодыжкам. Он упал — фуражка в одну сторону, баллончик в другую. Лицо Пса оставалось безмятежным, ничего не выражающим, зажатая в губах сигарета при резком движении просыпала несколько искр. Но оказывается, этот парень был сделан из крепкого материала. Меня даже обдало лесными запахами ясеня, дуба и других особо твердых пород дерева. Еще через секунду он уже поднимался с асфальта, прямо передо мной. Я понял — эстафетная палочка теперь у меня. Я согнул руку и с резким приседом локтем долбанул охранника по складкам на шее, под затылком. Он опять упал, но теперь медленно, в два этапа — сначала на колени, потом лицом вперед, с неживым стуком, как полено.

Краем глаза, спасительным сверхсознанием, я увидел кадр, промелькнувший три секунды назад, за секунду до вылета чикс из магазина: автобус, плавно замедляющий ход и заворачивающий за угол, Я заорал, пытаясь рявкнуть «За мной!!!!», но, выдавая лишь «АААЗЗЗААА!!», побежал за угол. Через несколько скачков я почувствовал, что Пес, держа обеих чикс за шкирки так, что их ноги висели в воздухе, несется за мной.

…Мы уже успели развалиться на заднем диване и даже сердце выбивало не 180, а всего 150 ударов в секунду, когда раздался приближающийся с киношной скоростью звук сирены. Бело-зеленая тачка с мигалками на крыше проехала нам навстречу.

ГЛАВА следующая (Конец. Полный конец)

…Через несколько скачков я почувствовал, что Пес, держа обеих чикс за шкирки так, что их ноги висели в воздухе, несется за мной.

Когда я заворачивал за угол, меня чуть занесло, и подошвы кроссовок весело взвизгнули, как визжит тачка, если водила не справляется с управлением.

Сзади пыррр-пыррр — рычал в такт скачкам Пес, и где-то в другом измерении (в моем из. сейчас были только: Песье пых-пыр, я и автобус, стоящий у остановки и издевательски помаргивающий правым поворотником), раздался вой сирен.

НУ! ЗА! РА! ЗА! СТОЙ! — прыгало в голове в такт ударов подошв по тротуару, в этот же такт попадало мигание на заднице автобуса, которая — СУ!У!У!КА!А! — тронулась с места и начала удаляться (вместе с остальным, естессно, корпусом автобуса). Жилы на ногах взвыли, надрываясь, в коленях при каждом толчке скрипело — я бежал сверх всех своих сил, я бежал, как не бегал никогда, так, что воздух не успевал расходиться перед моим почти летящем телом — я чувствовал его упругое сопротивление.

Автобус с каждым моим прыжком удалялся на расстояние трех таких прыжков, четырех, пяти… Но я (мы) продолжал(и) нестись, лететь, я не чувствовал усталости {какая усталость через десять секунд бега?), только кровь почему-то очень весело застучала в ушах. Бах-бах-бах-бх-бх-бх… И только теперь в голову с потоком встречного воздуха влетало осознание того, ЧЕМ это все может закончиться, в теле раздался адреналиновый выстрел!