Умру я ненадолго... Письма, дневники, путевые заметки

— И в заключение… Недавно вышла из печати ваша книга «Лицом к лицу» — о нелегкой, но благородной работе по возвращению на Родину культурных ценностей, вывезенных гитлеровцами, о работе, в которой участвуют многие друзья нашей страны. Будет ли она продолжаться?

— Конечно, будет! И продолжается! Совсем недавно я вернулся из Лондона, где встречался с одним из героев книги «Лицом к лицу» — бароном Эдуардом фон Фальц-Фейном, родители которого (Фальц-Фейн и Епанчина) являются выходцами из России. Строки из его письма, которое я привез с собой, — ответ на ваш вопрос: «Мне доставляет большое счастье передать в безвозмездный дар нашей Родине бесценные сокровища русской культуры: картину великого русского художника Константина Коровина, рисунки Михаила Ларионова, Александра Шервашидзе и Сержа Лифаря, спасенные мною во время распродажи в Лондоне… Хочу надеяться, что я и мои друзья будем получать помощь в нашем деле, ибо дело культуры и мира нерасторжимо».

Итак, как видите, поиск продолжается…

* * *

12 января 1986 года

«Комсомольская правда», Вильнюс

Андрей Черкизов

Одновременно два «толстых» московских журнала — «Дружба народов» и «Знамя» напечатали романы Юлиана Семенова «Аукцион» и «Экспансия». Один не есть продолжение другого. В «Аукционе» писатель и журналист Дмитрий Степанов, альтер эго автора, участвует вместе со своими западноевропейскими единомышленниками в борьбе за приобретение оказавшейся на западе картины Врубеля, выставленной на торги крупнейшей фирмой «Сотби». Обычное, на первый взгляд, дело оказывается схлестом различных сил, в котором есть победители, проигравшие и даже жертвы… В общем, все обычно, вполне по-семеновски: «крутой сюжет», напряжение нарастает от первой до последней страницы… Детектив?

«Экспансия» начинается с того, чем заканчивается «Приказано выжить», — встречей Штирлица в Мадриде, на Авениде Хенералиссимо с человеком из ОСС (отдел стратегических служб, будущее ЦРУ) США. Встречей НЕ СЛУЧАЙНОЙ… Как странно, нетрадиционно для писателя, ведется повествование; медленная, долгая, внимательная экспозиция: интересы, расстановка сил, механизмы — тайные и явные; механика — во всем многообразном взаимодействии, сцеплении шестерен и шестеренок, движение которых и есть — ИСТОРИЯ. Непривычен и Штирлиц, скорее обороняющийся, нежели наступающий. В первых читательских откликах удивление. Антидетектив? Что ж… С этого и начнем, об этом и спросим у автора романа.

— А-на-лиз… — произносится по слогам, внятно, рассчитано на запоминание. Мне уже приходилось говорить об этом, однако повторяю: «детектив» происходит от английского «to detect» — исследовать. Можно исследовать уголовное дело, отнюдь небезынтересно исследовать и факты истории, п р о п у щ е н н ы е сквозь людские судьбы. Можно исследовать строку полицейской хроники: кто убил? Кто ограбил банк? Кто организовал диверсию? Это поиски исполнителя или исполнителей, прямых и косвенных, непосредственных и действующих чужими руками. А можно исследовать причины, которые привели к совершению тех или иных действий.

— Не претендуя на какое бы то ни было сравнение, хочу задать вопрос: «Преступление и наказание» — детектив?

— В какой-то мере — да. Я бы сказал: психологический.

— Разве он по правилам сделан? Убийца известен почти с первых страниц. Не по правилам… Но все настоящее, талантливое — всегда не по правилам. Как доставалось Федору Михайловичу за нетрадиционное построение сюжета! А Модильяни, когда он принес свои работы Ренуару, просто-напросто был выгнан из ателье.

— Вот-вот. Должно быть, не случайно гениальный Достоевский ломал каноны. Ему не важно было «кто», а важно было «КТО» и «ПОЧЕМУ».

— Не понял?..