Умру я ненадолго... Письма, дневники, путевые заметки

Дочерям

Дорогие Кузьмины!

Вернулся замученный от СС обергруппенфюрера Вольфа (привет Лановому!), просидел за рулем полтысячи верст, сдыхаю от усталости, но еду провожать Александра Борисовича Чаковского.

Подробно писать ничего не стану — право, сил нет.

Рассказ Олечки — прекрасен, я его получил только что, с Чаковским. Право, в ней живет святое, чувствования ее невероятны, и — что важно — юмор у нее присутствует не только в строке, в каждом слове. Жми, маленькая моя Кузьма!

Конечно, старшая могла бы написать поболее, твои отписки, а вернее — о т р и с к и, свидетельствуют о небрежении к Старому Лысу, который, подобно любому ссыльному, жадно ловит каждое слово из дома.

Пробуду до 23 марта в Бонне. Потом уеду в Хайдельберг к рейх-министру Шпееру, а оттуда — в Швейцарию и Австрию. А потом — в Берлин и на 5 дней домой, на Пасху, полагаю.

Затею с собакой Нелькой полагаю авантюрной, но, тем не менее, ничего не попишешь. Только не подумали вы, что у Тигры тоже должны быть щенки. Правда, дома такого щеночка не удержишь, но глядите, чтобы Нельку не пожрали ревнивые псы. Могут.

Да, у меня на балконе в мастерской осталось мясо лося. Надобно его эвакуировать срочно, не то вороны поселятся на балконе, и начнется чистый Хичкок. Есть у него такое кино. Тоже, «Птицы».

Дуняша, позвони еще раз к Бобру[75] и скажи, что ко мне звонят в с е киногруппы, даже Рига. Неужели ему так трудно заказать разговор с вечера на 9 утра? Пусть закажет из дома, ему ж студия оплатит — по предъявлении бумажки с почты.

Позвони, доченька, в издательство «Советский писатель», спроси — готова ли верстка? Объясни — или попроси объяснить Вас. Романовичу Ситникову, что о п у б л и к о в а н н у ю рукопись в лице верстки м о ж н о послать мне сюда. Позвони в «Дружбу народов», Инне Соловьевой или Лене Теракопян (зам. гл. редактора), скажи, чтобы срочно отправили мне верстку «ТАССа» и скажи, что в апреле — если ничего не случится непредвиденного — буду дома. Пусть Саша Беляев позвонит в Воениздат, спросит, как дела там, запустили ли в набор?

Вот, вроде бы и все задания. Целую вас, мои любимые человечки.

Да, Кузьма, тут продается книга, которую кое-как можно купить: «История мирового искусства». Надо? Тогда разорюсь. Кланяйся маме. Позвони Бабе.

Подарки — кои мерить не надо — привезу сам.

Юлиан Семенов.

* * *

1980 год,

ФРГ

Дорогие мои Кузьмины!

Поклон вам! Салям! Шолом! Хай дозо! Аллес гуте! Конечно, изнуряющая любовь к деду не позволяет вам сесть к столу и написать письмо — слезы мешают, строки расплываются. Ладно — ладно…

Верочка едет в Москву, я отстоялся в своем раздумье о портретах старшей Кузьмы и теперь могу высказаться исчерпывающе.

1. Твой поиск правилен. Вспоминаю свои венгерские стихи: «Ведь все так на свете похоже, о Боже! Спаси нас от сходства, избавь нас от скотства!» (цитирую по памяти. Бурные аплодисменты, переходящие в улюлюканье).

Так вот, то, что ты п р е ш ь в наработку руки в классическом сходстве, не исключая при этом себя, особенно во второй работе, где прекрасный фон решает всю вещь целиком, — правильно и умно. Это правильно по многим причинам, хотя для меня есть главное: чудо сходства есть форма бессмертия, что угодно смертным.

2. Умение передать п р а в д у (сходство есть одна из форм правды) — есть дар Божий, и прилежен он лишь тем, кто одарен и работоспособен. В тебе имеет место быть и то и другое. Браво.

3. Портрет твой (в первом вижу колор махуевый[76], хотя поза, лицо, настрой — прекрасны) при том, что несет правду об объекте исследования, хранит и т е б я, другой так не смог бы почувствовать модель и проинформировать зрителя столь впечатляюще. Правда.

При этом я понял, что, научившись абсолютной правде, ты сможешь не просто вернуться к «Инквизиции», ты, наконец, осуществишь свою мечту: пропорции и лик сжигаемого Пророка будут абсолютными, а фигура, исчезающая в синеве, станет еще более зримой, при том, что может быть и вовсе размытой.

Ты, Кузьма, больше, чем набиваешь руку — ты осваиваешь школу, и осваиваешь ее блистательно.

(Овации. Все встают. Возгласы: «Да здравствует Семенова, свергнувшая тиранию монархиста Глазунова!»)

Вот так. Бери побольше холста и краски с кистями. Здесь купим лишь уникальные. Возьми с собой и «Инквизицию» плюс «Люди, тише». Я тебя о ч е н ь прошу. Знаю — зачем.

Ока-синеока! Кюбз мой бесценный! Вступила? Член? Или все колеблешься? Полно, хватит! Как Нелька? Расчесали Антона? Он, хоть и дурак, но расчесывать его надо — Нелька-то в постоянном кайфе, а он работает сторожем за весьма небольшую плату. Что Баба-Яга[77]? Как Татьяна Васильевна? Забаррикадировалась? Или привела компаньонку? С Антошей и Тигрой будь понежнее, Окочка, потому как вспомни рассказ мамы про то, как она отдавала Дюка, когда я привез Томми. Пусть ты любишь Нельку[78] очень, но не забывай, как ты любила Антошку и Тигрочку, когда они белыми комочками бродили по участку…