Унгерн: Демон монгольских степей

воё пребывание в Урге барон Унгерн-Штернберг начал с приказов выпустить из тюрем всех монголов и ликвидировать местных революционеров и евреев. Мародёры, грабившие китайские лавки, расстреливались на месте или вешались. Еврейский погром в городе прошёл в ночь на 5 февраля, когда были убиты около пятидесяти человек. В ходе наведения порядка кровавыми палачами заявили о себе Сипайло, его помощник капитан Безродный и унгерновский вестовой Бурдуковский.

Отношение Унгерна к монголам было самое дружественное. Поэтому не случайно Выпущенные из тюрьмы князья Максаржав, Тогтого, Пунцагдорж и другие Стали служить ему. Роман Фёдорович хотел видеть в лице степной аристократии свою социальную опору в Халхе не в будущем, а уже сейчас.

В первые дни после взятия монгольская столица являла собой достаточно странное для войны зрелище. Один из унгерновцев, находясь в эмиграции, красочно писал о тех днях, с явным преувеличением:

«Страшную картину представляла собой Урга после взятия её Унгерном. Такими, наверное,

должны были быть города, взятые Пугачёвым. Разграбленные китайские лавки зияли разбитыми дверьми и окнами, трупы гаминов-китайцев вперемежку с обезглавленными замученными евреями, их жёнами и детьми, пожирались дикими монгольскими собаками. Тела казнённых не выдавались родственникам, а впоследствии выбрасывались на свалку на берегу речки Сельбы

, Можно было видеть разжиревших собак, обгладывающих занесённую ими на улицы города руку или ногу казнённого. В отдельных домах засели китайские солдаты и, не ожидая пощады, дорого продавали свою жизнь. Пьяные, дикого вида казаки в шёлковых халатах поверх изодранного полушубка или шинели брали приступом эти дома или сжигали их вместе с засевшими там китайцами».

В городе свирепствовал комендант Сипайло. Выпускник томской классической гимназии, не воевавший ни дня на фронте, стал у атамана Семёнова хозяином одного из самых страшных застенков — бадмаевского особняка в Чите. Сипайло вызывал такую всеобщую ненависть к своей личности, что Семёнов даже отдал приказ тайно убить человека, которого он произвёл в офицеры и который за считанные месяцы дослужился до чина полковника. Атаманского контрразведчика спасло то, что он бежал к барону Унгерну фон Штернбергу на станцию Даурия, записавшись добровольцем в Азиатскую конную дивизию.

Сипайло, не раз избиваемый публично бароном «за злодейства», был нужен Унгерну в качестве палача. Роман Фёдорович говорил так:

   — Это мой Малюта Скуратов...

Сам полковник Леонид Сипайло, преданный барону больше чем собака, иллюзий в отношении своего будущего не строил:

   — Мне скрыться негде. Если прогонит от себя дедушка (так он величал барона. — А.Ш.), одна дорога — пуля в лоб...

   — Мне всё едино, что у красных, что у китайцев, что у белых — петля. Пулю для меня точно пожалеют.

   — Жить и дышать могу только при Романе Фёдоровиче...

Сипайло в Монголии стал называть себя не иначе как «известный душитель Урги и Забайкалья». С его именем связаны самые дикие злодеяния, творимые унгерновскими «азиатами» на станции Даурия и в Урге.

...Став фактическим военным диктатором Халхи, семёновский генерал-лейтенант оставался при том как бы в «политической тени». Для начала он созвал монгольских князей и особо почитаемых лам и объявил им о своём желании сделать следующее:

   — Я ставлю целью своей жизни восстановление трёх династий: русской, монгольской и китайской, циньской...

   — В ближайшие дни я восстановлю автономное монгольское правительство, в котором готов занять пост военного министра...

   — Нам с вами сегодня же необходимо выбрать счастливый день для восшествия на свой законный трон Богдо-хана, пригласив его с супругой в Ургу...

Известие о том, что хутухта возвращается в столицу, ургинцы встретили с большим ликованием. В конце февраля состоялась официальная коронация Богдо-гэгена, на которой барон Унгерн фон Штернберг присутствовал в качестве почётного гостя. Теперь вся высшая светская и религиозная власть во Внешней Монголии — Халхе сосредоточилась в руках одного человека — Богдо-хана Джебцзун-Дамба-хутухты.

На коронацию в Ургу съехались почти все князья Халхи вместе со своей многочисленной челядью и родней. В столицу прибыли тысячи лам из всех больших монастырей и совсем скромных дацанов Монголии. Это был действительно всенародный праздник.