Уникум

В палате было две койки, обе свободные. Так что устроившись на той что у правой стены, у левой мне кажется ветерок был, пусть жара снаружи донимает, но на сквозняке спать я всё же не желаю. Дальше устроился на койке и стал как бы лечиться. Если проще, тут лечение отсутствовало напрочь. Врача я только на третий день увидел, да и то особо не осматривая, махнул рукой и ушёл дальше бухать. Алкаш он тут. Хорошо я сам зарядку делаю и руку разрабатываю. Из вещей мне выдали кружку, ложку и тарелку, вот и всё. Остальное не положено, включая аккордеон. Кстати, иногда мелодии доносятся, и я хороший слух имею. Это мой аккордеон, на моём играют, суки. Три дня меня мариновали в палате, я не тратил время зря и активно восстанавливал тело. Видимо думали понервировать меня, но не на того напали, мне на всё пофиг было. Только на четвёртый день всё же вывели из палаты и сопроводили в кабинет, тут же в тюрьме где я находился. Следователем ожидаемо оказался Карпович. Знаете, есть люди, которые бесят, не нравятся с первого взгляд, для меня Карпович был из этой когорты. Тот стал расспрашивать о моём участии в разных операциях, но я молчал, общаться с ним не хотел, тот похмыкал, дал попробовать расписаться мне на двух допросниках, потерпел фиаско и ещё с полчаса промариновав меня, поняв, что мне всё фиолетово, приказал отвести обратно. Странно, что костоломов не использовал. А на следующий день меня отвезли в суд. Уже через десять минут завели в зал, где было всего человек десять. Кстати, и адвокат мой был тут же, которого я ранее в глаза не видел.

— Обвиняемый, вы согласны со теми обвинениями что вам предъявлены, — строго глядя на меня, спросил судья.

— Понятия не имею о чём вы. Мне ничего никто не предъявлял.

— Вы обвиняетесь в убийстве старшего политрука Звягина, непреднамеренном, как сообщают свидетели, но самое главное, в фактах доказанного мародёрства.

— Чего? — изрядно охренел я.

— Есть свидетельские показания что вы обирали трупы солдат противника.

— Ага, — кивнул я сам себе, у меня всё сложилось. — Давайте я озвучу свои мысли, и вы поправите меня если я не прав. Я – человек генерала Потапова, это многим известно. Скорее всего у него появились недоброжелатели в высших эшелонах власти. Решили надавить на него через меня, или намекнуть ему о чём-то. Например, о длинных руках. Прицепиться к убийству политрука сложно, хоть и возможно, но вам приказали утопить меня поглубже, вот и придумали этот финт с мародёрством. Я сам мародёров не люблю, но во всех странах существует правило, если солдат проходит мимо тела убитого врага и обирает его, это мародер. Если он убивает врага и собирает трофеи, то это правило священного трофея, которого я и придерживаюсь. Однако вам всё равно, вам бы лишь за что-то уцепиться и наказать. Вот что я вам скажу, мне по хрену. Всё равно уже всё решено, а вы выполняете чужой приказ. Давайте озвучьте его поскорее и разойдёмся. Я отдыхать хочу.

— Что ж, обвиняемый показывает явную неадекватность. Суд решил сразу вынести наказание. Гражданин Бард, вы разжалованы и лишены всех наград. Это решение окончательное и изменению не подлежит.

— Товарищ судья, — встал Карпович что выполнял тот роль обвинения. — Задержанный не отдал награды.

— А у него есть? — удивился тот, и тут же поправился. — Значит найдите и изымите.

Я спокойно наблюдал как ставятся подписи на бланке вынесения приговора, странно что расстрел не включили, мне выдали копию решения суда, поэтому, убирая лист в карман, направился к выходу. Мне припёрло, так что конвоир отвёл в туалет, а когда я выходил из кабинки, тут туалет сделан неплохо был, то хмыкнул, обнаружив у умывальника судью. Прежде чем ко мне конвоир подошёл, сказал судье:

— Знаете, я ржу от этого фарса вокруг, набрали актёров, сыграть подобие суда и довольны. Во-первых, Героя Советского Союза вы без особого разрешения задержать не можете, и уж тем более судить. Во-вторых, мне ничего не предъявляли, и если вам нравится этот фарс вокруг, играйте дальше, только помните что отдача всегда есть и будет.

— Вы – Герой Советского Союза? — почему-то уточнил судья, отряхивая мокрые руки.

— Десять дней назад в Кремле наградили. Странно, что вы меня не узнали. В последний месяц газеты о обо мне часто поминали и фотографии были.

— Бард, Бард, — морщась вспоминал тот. — Подождите, тот самый танкист Бард?!

— Тот самый.

Того аж переклинило, рожа перекосилась, так что я не стал добивать его, и так неплохо проехался, и следом за конвоиром добрался до выхода, а там пешочком до тюрьмы. Так как мне приговор был вынесен, то мне вернули мои вещи.

— Это не мой аккордеон, — сообщил я, изучая инструмент.

Вообще-то мой, но его испачкали, поцарапали, так что я решил не признавать его. А так сильно жалел, что не отдал его Свете. Сотрудник что выдавал вещи, возмутился:

— Твой он! Вот, всё по описи.

— Мой новенький, только купили, подарок Герою Советского Союза от благодарной жительницы столицы. А этому на вид лет пять.

— Помыть и протереть, как новенький будет.