Уникум

Открыв дверь, я вышел в коридор и сразу разобрался в ситуации. Знакомый старший политрук, он сегодня документы получал в секретариате, форму у завсклада выписывали, стоял и, пьяно шатаясь, прижимал к себе молоденькую сестричку, лапая её, махал и угрожал наганом. Похоже, он был пьян до такой степени, что с трудом на ногах стоял и вряд ли понимал, что делает. Вообще кадр интересный. Попал под бомбёжку утром двадцать второго июня, двигаясь на пассажирском поезде к Бресту. Был эвакуирован без сознания в тяжелейшем состоянии с контузией. Лечился тут, и вот выписали наконец. Особого беспокойства не вызывал, разве что насмешил врачей, потребовав себе генеральскую палату, когда более-менее оклемался. По излечении он, похоже, собирался отбыть к фронту, да решил отметить с кем-то. Не знаю, тут отмечал или в городе, но увиденная картина мне сразу не понравилась. Пользуясь тем, что он ко мне спиной стоял, держа на прицеле двух мужчин-врачей и одну женщину-врача – санитарки прятались за углом, – я перехватил левой рукой вооруженную руку, сунув указательный палец под спусковой крючок, чтобы выстрелить не мог, а тот пытался, чуть палец мне не сломал, и единым рывков вырвал револьвер, после чего его же рукояткой ударил бедокура по голове. Старший политрук как сноп свалился на пол, я же, протянув руку испуганной до истерики сестричке – кажется, ещё школьница, класса из десятого, – помог подняться. Для зрителей всё произошло очень быстро: я возник у него за спиной, отобрал оружие, смазанный удар – и политрук лежит, а я уже поднимаю девушку.

– Держите, – протянул я наган главврачу. – Оружие придуркам не игрушка.

– Грубо, но спасибо вам, – забрав оружие, кивнул тот.

– Пульса нет, – быстро сказал второй врач, что проверял политрука. Тут же начали реанимационные действия, но они не увенчались успехом. Похоже, мой удар по и так повреждённой черепушке политрука окончательно сделал его в корне не живым.

Я стоял в стороне, прислонившись левым плечом к стене, и с интересом наблюдал за происходящим. Когда же врачи расписались в своём бессилии и укладывали тело политрука на носилки, я оторвался от стены и в тишине, что на миг образовалась, сказал:

– Да, правду говорят: если человек идиот, это надолго. Товарищ военврач, я в палате буду, если следователи придут.

– Придут, – вздохнул тот.

Что есть, то есть, по сути это непреднамеренное убийство, и я могу схлопотать если не срок, то серьёзное понижение в правах. Тем более он из политуправления, а эти за своих любому глотку перегрызут. Размышляя, посмеют ли тронуть ГСС – хотя кого я обманываю, не раз трогали, кто им тут помешает? – я вернулся в библиотеку, сдал пачки газет и направился к себе. Так как приближалось время ужина, то у меня был запланирован музыкальный час. Вот и стал наигрывать, и у нас стали собираться ходячие из других палат. Я активно разрабатывал мелкую моторику и саму руку, и аккордеон для этого самое то. Вообще, мне, как герою, отдельная палата положена, и в госпитале такие есть, но я отказался от неё, с парнями остался. Вот уж кто горячие поклонники моих исполнений.

Выдержал час, пока рука не заболела, но врачи не останавливали, ещё и говорили, чтобы усиливал нагрузки, рука быстрее восстановится, так что, играя резиновым мячиком, я направился за санитаркой в сторону кабинета главврача. Следователь уже прибыл, вот и до меня очередь дошла. А он мне понравился, видно, что профессионал своего дела, быстро во всём разобрался, так что, прочитав свои показания, я расписался и был отпущен, состава преступления тот не видел, оформлял всё как несчастный случай.

В общем, я с облегчением вздохнул и начал готовиться к выписке, когда дня через три после этого инцидента, зайдя в палату, я вдруг обнаружил, что какой-то хмырь в форме военной прокураторы роется в моей тумбочке. Парни из лежачих с хмурым видом наблюдали, что тот делает.

– Не понял. Ты ещё кто такой? – возмутился я.

– Старший следователь Московской военной прокураторы военюрист третьего ранга Карпович, – разгибаясь и вставая, сообщил тот, мельком открыв и тут же захлопнув корочки.

– Парни, вы свидетели, что неизвестный в форме военюриста что-то подкинул в мою тумбочку. Иначе бы он проводил осмотр с ордером из суда и с понятыми. А раз этого не было, бандит в форме. Олечка, зови главврача, пусть вызовет сотрудников милиции. Мы тут бандита поймали.

– Сейчас, – взмахнув полами халатика, та рванула прочь прежде, чем этот Карпович открыл рот. Открыл тот его позже.

– Вы что себе позволяете?! – сорвался он на фальцет.

– А вы что себе позволяете? Я на вас жалобу подам. Если вы действительно сотрудник прокуратуры, в чём я сомневаюсь, да и удостоверения я не видел, то действовали бы по правилам и инструкциям. А то, что вы там чем-то помахали, доказательством не является. Итак, что вы мне подкинули в тумбочку?