Unknown

Ху поклялся, что будет молчать до могилы, а старик, отдавая ему деньги, вновь присовокупил:

— Шесть юаней от жены, а четыре от меня!

Когда разносчик ушел, господин Ню огляделся по сторонам.

— Куда это Тигренок запропастился? Может, мне самому сходить за кормилицей?

— Иди-иди и без нее не возвращайся! Понял? — вдохновила его жена.

Но на сей раз старика не нужно было учить.

— Хоть до утра буду искать, а найду.

После ухода мужа госпожа Ню еще внимательней разглядела доставшееся ей живое сокровище и

окончательно пленилась им. В ее глазах не было некрасивых детей, хотя новорожденные дети не очень

привлекательны. Вместо носа — какой-то мясной холмик надо ртом, на голове всего несколько

волосков, да и те не черные, а неизвестно какие. Правда, глаза всегда большие, по крайней мере, так

считалось с древности до наших дней. Воображение госпожи Ню точно следовало за ее милосердием.

Глядя на младенца, похлопывая его, баюкая, женщина так радовалась, что даже прослезилась. В

пятьдесят с лишним лет получить сына, да еще по воле самого неба! Даже если его подбросила какая-

нибудь беспутная бабенка, его подбросили именно к ним, а уж тут без неба явно не обошлось. Это

бесспорно. Кроме того, как приятно думать о том, из какого материала сшить распашонки, какого цвета

выбрать одеяльца, сколько сделать пеленок. Как отпраздновать первые три дня ребенка, как отметить

первый месяц, как потом его женить, как он будет носить траур после твоей смерти...

Да, но что сказать родственникам и знакомым? Что ребеночка принесло ветром? Не пойдет. Что оп

подкидыш? Тем более не пойдет. Хорошо, что Тигренка нет дома, это тоже небесное благоволение, а то

у него язык быстрее молнии. Да и тетушка Лю, на счастье, отлучилась — у нее язык не медленнее.

Итак, двух молний нет в доме, значит, можно сказать, что младенец достался в наследство от дальних

родственников, которые живут бог знает где. Нет, «бог знает где» не годится — как они могли

доставить его сразу после родов? В общем, они живут не очень далеко, мать умерла во время родов, а

отец не смог с ним справиться, вот и прислал сюда. Бедный младенчик!

Ну а как его назвать?. Надо бы что-нибудь связанное с небом. Тяньи (Небесная воля)? Нет, так

называется лавка, где торгуют соей. Тяньлай (Небесный приход)? Похоже на название ломбарда.

Правда, есть хорошее выражение «небесный чиновник дарует счастье», но больно уж длинное. Ага,

возьмем из него только два слова — Небесный дар (Тяньцы)! Оно звучит несколько простовато, по-

даосски, однако госпожа Ню всегда больше уважала даосских бессмертных, чем мудреца Конфуция, а

теперь и вовсе перестала думать о мудреце. Так наш герой обрел семью, фамилию и имя.

Глава 2 УДАЧИ БЕЗ УСИЛИЙ

В результате всего сказанного мы так и не знаем настоящих родителей Ню Тяньцы. Это создает

немалые трудности для его биографа. Даже на ипподроме, представляя очередную лошадь, подробно

рассказывают всю ее родословную, а наш герой, увы, действительно как будто свалился с неба. На что

же опираться, описывая его особенности и способности, часто связанные с наследственностью? Ладно,

не будем трогать этого щекотливого вопроса, поговорим о его внешности. Но и здесь нужно иметь

какие-то точки отсчета. Обычно говорят: глаза у него — как у тети, улыбка — как у дяди,— тогда

рассказ получается связным и выглядит правдоподобным. У коровы должны быть рога, у человека —

история, а наш герой похож на какое-то плывущее облако: без связей, без корней. Что же с ним делать?

Придется сосредоточить внимание на окружающих героя вещах, потому что они связаны с ним и в то

же время вполне реальны и упорядочены. Скажем, при разговоре о Ню Тяньцы нельзя обойтись без

супругов Ню, Тигренка, распашонок и пеленок — все они влияют на нашего героя и, пожалуй, имеют

не меньшее значение, чем наследственность или воспитание. Если следовать этим путем, начнем с

господина Ню.

На свете есть много людей, которых нелегко определить, и господин Ню — один из них. Только ты его

соберешься сфотографировать, то бишь описать, как он зевнет. А если не зевнет, так глаза закроет,

причем обнаружишь ты это лишь тогда, когда уже проявишь пленку. В общем, он все время

проскальзывает между пальцами. Ты можешь встретить его имя на рекламах частных врачей,

физиономистов, хиромантов, видеть его самого на улицах, храмовых праздниках, собраниях акционеров

и заседаниях торговых союзов, но он никогда не привлечет твоего внимания. И сам он то ли знает, то ли

не знает тебя, иногда даже собственное имя забывает, потом вдруг вспоминает. Смеется он всегда

беззвучно, ты вообще не слышишь его голоса, хотя говорит он без умолку. Просто он никого не трогает

своей речью. Он как будто учитывает, что все равно — говорит он или не говорит. Временами он

словно выскакивает из собственного тела и смотрит на себя со стороны, поэтому он обычно не

зазнается, а с улыбкой успокаивает себя: «Да, я такой, ничего не поделаешь!» Конечно, иногда он

зазнается и даже корчит из себя невесть кого, но всего на три-четыре минуты, на большее у него