Unknown

Едва ты исполнишь то немногое, на что способен, твоя голова первой падет с плеч!..

ГЛАВА №89

Когда багровое солнце коснулось верхушек леса, отряд Бутурлина встал на ночлег. Затемно покинув сонный Поганин, Дмитрий и его спутники весь день продвигались на запад, туда, где, по словам их пленника, следовало искать Эвелину.

Видя, что иного выхода у него нет, Ловчий согласился выдать боярину место пребывания похищенной им княжны. Казалось, тать смирился со своей участью.

Всю дорогу он держался так, словно не помышлял о побеге. Но, как выяснилось, сим поведением людолов лишь пытался усыпить бдительность своих пленителей.

И ему это почти удалось. Когда на привале Харальд развязал Ловчему руки, дабы тот мог перекусить, разбойник оттолкнул датчанина, вскочил на его лошадь и рванулся прочь.

Дмитрий с Газдой хотели догнать беглеца конными, но Харальд опередил их. Вложив в пращу обшитый мехом камень, он метнул его вслед татю.

Пущенный им снаряд ударил похитителя по затылку, и тот, раскинув руки, повалился с коня навзничь. Прежде чем он пришел в чувство, Бутурлин и Газда подбежали к нему и, крепко связав, отволокли к костру. Однако сознание не спешило возвращаться к людолову.

- Ты хоть не убил его? – вопросил Харальда Дмитрий, встревоженный тем, что пленник не подает признаков жизни.

- Что ж я, силу не соразмеряю? – слегка обиделся датчанин. - Камень обернут мехом, как для охоты на белок, да и бросал я его не в полную силу...

- Ловко же ты управляешься с пращой! – не сдержал своего восторга Газда. - Прямо-таки библейский Давид! Где только научился такому искусству?

- Там, откуда я родом, сему учатся с детства... – равнодушно ответил бывший пират. - Знаешь, какие игры у наших мальчишек?

Выстроят мальчуганы горку из валунов и обстреливают камнями, пока не развалят до основания! Так и обретают навык. Годам к восьми-десяти каждый владеет пращой не хуже меня...

Умение сие не раз их потом выручит. Зверя хищного поможет от стада отогнать, сбить в лет ястреба, повадившегося таскать кур, да мало ли еще чего...

- Ястреба в лет? – изумился искусству датских пастушков Дмитрий. - Воистину век живи- век учись!

- Мы и учимся! – кивнул ему датчанин. - Посему и достигаем высот в своем ремесле. Но такая дичь мне чести не принесет.

Я, может, и не хуже Давида бросаю камни, да только наш пленник – не Голиаф, а пакостник мелкий с повадками хорька...

- С хорька хоть шкуру снять можно! - усмехнулся Газда. - А от сего ирода какой прок?

Глухо застонав, Ловчий открыл глаза. Подхватив его под локти, Харальд и Газда прислонили татя к стволу поверженного бурей дерева.

- Что ж ты так! – обратился к пленнику с укором Бутурлин. - Помнится, обещал в Поганине привести нас к княжне, а при первом же удобном случае дал деру...

Негоже, Ловчий, отступать от своих слов!

- Ничего, впредь не отступит! – сурово нахмурился Газда. - Я прижгу ему пятки головней, дабы удирать несподручно было!

Тогда и поглядим на его прыть!

Не знай Дмитрий нрав своего друга, он бы попытался отговорить его от сей затеи. Однако нужды в том не было. Казак не отличался жестокостью. Если он и вспомнил о раскаленной головне, то лишь затем, чтобы дать острастку татю.

- А что будет, когда я приведу вас к княжне? – вопросил Ловчий, обводя своих пленителей мутным взором. - зарежете ведь, как собаку!

- Зарежем, если не приведешь!.. – Газда схватился за рукоять ятагана, но, встретив взгляд боярина, передумал доставать клинок из ножен. В глубине души они оба разумели, что едва ли добьются толку от пленника запугиванием.

- Я же же сказал, что отпущу тебя с миром, - мягко произнес Дмитрий, - или тебе мало моего слова?

- Почему я должен тебе верить? – скривил губы тать. - Знаешь, сколько мне довелось встречать люда, преступавшего свои клятвы?

- Верно, по себе о других судишь? – презрительно фыркнул Газда.

- По себе? – пленный гневно сверкнул глазами. - Много ли ты обо мне знаешь, что берешься злословить?!

- Достаточно! – хмуро усмехнулся казак. - Чупера да серьги тебя лишили за предательство Христовой Веры и переход в Ислам...

- Откуда тебе сие ведомо? – поднял на друга удивленный взор Бутурлин.

- Не велика хитрость... – брезгливо отвернулся от пленника Газда. - Когда я отводил его по нужде в кусты, то разглядел на нем турецкую метку!..

- Молвишь об обрезании крайней плоти? – полюбопытствовал не видавший прежде такой диковины Харальд.

- О нем самом! – угрюмо выпятил подбородок казак. - Верно, сей малый угодил к туркам в полон и, желая избавиться от рабской цепи, сменил Веру...

Потом вернулся в родной край, хотел зажить прежней жизнью, да не вышло! Разглядел кто-то из односельчан то, что мне давеча на глаза попалось.

Его и прогнали прочь, лишив права зваться казаком. Еще мягко обошлись! За такие дела могли зарыть живьем в землю, однако лишь пролили на темя горячее масло да вырвали из уха серьгу!

- Так ведь было, Ловчий?

- Так, да не так! – метнул в Газду злобный взгляд отступник. - Говорю же, не все тебе обо мне известно!