Unknown

— Не увидимся, — эхом отозвался Арек. — Только если случится неприятность. Поэтому хочу верить — это последний раз.

— Но как же?..

— Лежи. Лежи тихо.

Превращение было мгновенным. Ладонь с силой толкнула

Александра в грудь, и он повалился на кровать — на спину,

едва не приложившись затылком о стену. От удара избавило то,

что любовник подхватил его под колено и резко дернул на се-

бя, заставив проехаться по одеялу. Борьба со шмотками много

времени не заняла — Арек стянул с него спортивные штаны

вместе с бельем до середины бедер и повторил:

— Лежи тихо. Не бойся.

Испугаться Саша не успел. Любовник нагнулся, вобрал мяг-

кий член в рот и сглотнул, заставляя подняться. От неожиданной

жестковатой ласки Александра выгнуло дугой, и он двинул бед-

рами, стараясь втиснуться поглубже — да, у него давно не было

секса. Со времен их последней встречи.

Он вцепился во влажные волосы, направляя и понукая,

хотя знал, что указывать — почти портить процесс. Без него

разберутся, когда сжать губами, когда обвести языком голов-

ку, а когда — позволить коснуться горла. Но бездействие угне-

тало. Мысль «это в последний раз» заставляла беспомощно

трепыхаться, напоминать: «Я тоже хочу что-то сделать!».

Но Арек распоряжался по-своему. Отстранил руку от во-

лос, прижал к одеялу, не позволяя шелохнуться, ненадолго

отор вался от члена, стянул одну из штанин и закинул Сашину

ногу себе на плечо. Подвоха Александр не учуял. Даже когда по

промежности потекла слюна, ничего не заподозрил — только

стонал, наслаждаясь движениями языка на яйцах.

Проникновение пальца в святая святых оказалось неожиданностью. Он выразил свое возмущение мычанием и услышал смешок:

— Не больно же. Не бойся.

Это действительно было не больно. Неловко и немного неприятно — да.

— Мешает.

— Потерпи. Только это. Больше ничего.

Прикосновение языка и сомкнувшиеся на члене губы отчасти

компенсировали неудобство. Но расслабиться и поплыть уже не получалось, и Саша взвыл от разочарования — ну надо же Ареку было все испортить! Словно тарелку с едой от голодного отодвинул.

Обещанию «больше ничего» он почему-то поверил безого ворочно — видимо, сказалась внезапность и стрессовая си туация. Не каждую ночь к тебе является накачанный сти-

му ляторами любовник, рассказывает о шантаже и, распалив от-

менным минетом, начинает трахать пальцем.

Движения стали согласованными: палец вторгался в тело,

член касался горла, потом наступало секундное освобождение

и — по новой. Арек оседлал его ногу, терся об колено, заботясь

о своей доле удовольствия и, если бы не досадная помеха,

Александр бы уже плыл по волнам блаженства.

— Хорошо... мне нравится...

В общем-то, понять любовника было можно — Саше тоже нравилось пристраивать к делу пальцы. Но предоставлять свою задницу, как вместилище...

— Вынь, мешает, я так не кончу!

— Сейчас.

Арек отпустил его руку, расстегнул ширинку, высвободил

торчащий член, несколькими рывками довел себя до оргазма и

выполнил обещание — позволил Александру беспрепятственно

насладиться минетом. Но мгновенно забыть о нахальном втор-

жении не удалось, и даже кончая, Саша чувствовал себя запол-

ненным. Это раздражало и подстегивало одновременно. И

только потом стало всё равно — не осталось сил, чтобы шеве-

литься, возмущаться или анализировать случившееся.

Вдобавок ко всему не получилось полежать вместе, вырав-

нивая дыхание, умащивая голову на плече или боку любовника

и балансируя на грани сна и яви. Арек засобирался сразу —

прогулялся к раковине, ополоснул руки, отряхнул черные штаны,

заглянул в комнату и сообщил:

— Я ухожу. Мне надо вернуться в столичный особняк, пока

охрана не заметила моего отсутствия.

Пришлось подрываться, вскакивать, искать растерявшиеся слова. И, не найдя, беспомощно молчать в ответ на короткий поцелуй, напоминание: «Звони, пиши, если что...», и горчащее пожелание:

— Leb wohl.

Утром все случившееся казалось странным сном — только

тяжесть телефона в кармане рубашки заверяла: «Арек был. Арек

ушел. Наверное, ушел навсегда». На работе всё валилось из рук,

и Саша сбежал оттуда после обеда, наврав Вейгелю, что ему надо

забрать план концертов из филармонии. На деле он, конечно,

никуда не поехал, даже домой не поехал — не хотел безнадежно

вслушиваться в шорохи за дверью — и долго сидел в машине

в каком-то переулке. Курил, смотрел на весенние сугробы и

приучал себя к мысли: «Ушел. Навсегда».

Дни плыли сквозь снежный туман. Четверг и пятницу

Александр прожил «на автомате». Теперь он специально задер-

живался на работе, чтобы не возвращаться в тихую и пустую

квартиру. Включать дома радио или телевизор не позволяло

беспокойство — а вдруг не услышишь шаги по лестнице? И

приходилось дергаться при каждом упавшем с ветки снежном

коме или отвалившейся с крыши сосульке: «Нет, никто не идет.

Ложная тревога».

Когда ему позвонили с поста охраны и велели спуститься

к воротам санатория, Саша не вспомнил об истории с ви-

деозаписью и шантажом. Он решил, что это явились пред-

ставители рекламного агентства — Вейгелю, попавшемуся на

глаза высокому начальству, приказали обновить дверные таб-

лички «Открыто-Закрыто», и кто в результате остался крайним?

Понятно, да...