Unknown

— Я, а… — как я объясню, что хотела видеть в нем нечто иное, чем своего отчасти похитителя и отчасти спасителя? Что я хотела знать, каким он был в реальном мире с другими людьми, со своим боссом, со своими друзьями-байкерами? Я была почти уверена, что не было никакого реального способа сказать что-либо из этого, не звуча совершенно не в своем уме. — Мне просто любопытно.

Он на мгновение отвел взгляд, затем пожал плечами. — Конечно, я могу взять тебя.

— Правда? — это прозвучало совершенно отчаянно и слишком взволнованно, и, судя по тому, как его улыбка стала теплой, а глаза смягчились, он тоже это заметил.

— Да, правда. Ты не можешь все время оставаться взаперти в этой квартире, сходя с ума. И поскольку сегодня ты выглядишь намного лучше, я не понимаю, почему мы не можем выйти ненадолго.

Несмотря на сумасшедшую пару дней, когда я чуть не умерла, а потом, может быть, отчасти пожалела, что не умерла, когда отказалась от таблеток, которые принимала, это казалось странным, но… я была взволнована.

Может быть, все было так просто, как казалось на первый взгляд. Хотя, на самом деле, я перестала чувствовать себя заключенной после того первого дня. Откровенно говоря, присутствие Лазаруса, вероятно, было единственным, что помогло мне пройти через все это испытание, и как только я оказалась с ним, я знала, что вышла бы из этого еще десять раз. Он был тем, что придавало мне сил, заставлял сосредоточиться на цели, чтобы пропотеть и двигаться дальше.

Был также тот факт, что я буквально не могла вспомнить последнюю ночь в городе, которую я провела, ночь моей передозировки у Чаза исключена. Я стала такой изолированной от всего. Во-первых, из-за горя. Затем, все чаще и чаще, я оказывалась в нисходящей спирали, пока, наконец, не обратилась к наркотикам, а затем, конечно, не хотела, чтобы кто-нибудь приближался достаточно близко, чтобы они могли сказать мне остановиться.

Конечно, подземные бои в клетках не были моим любимым занятием, обычно я предпочитала такие вещи, как фильмы, кофе или любое другое неисчислимое количество занятий, которые не оставили бы меня покрытой кровью или больным желудком.

Но, эй, выход был выходом.

Вдобавок ко всему этому, однако, определенно была часть меня, и никто не мог сказать, насколько велика или мала была эта часть, потому что я делала все возможное, чтобы вообще не думать об этом, которая хотела узнать его ближе.

Может быть, связь между нами была поверхностной или Белый Рыцарь и Девица в Беде, но я уже очень давно не чувствовала такой связи с кем-то, как с ним. Он понимал потерю моей матери и то, как это все повлияло на меня. Он не осуждал меня за мою зависимость и болезненную ломку.

Правда, это было определенно односторонне.

Он был просто хорошим парнем, спасшим бедную, жалкую девушку.

Для него это не выходило за рамки этого.

Но это не изменило того факта, что я действительно хотела посмотреть, каково это — быть с ним без того, чтобы моя зависимость была слоном в комнате.

Просто быть… двумя нормальными людьми.

Откровенно говоря, если я хотела оставаться на верном пути, мне действительно нужен был друг.

И Лазарус был идеальным кандидатом для этого.

Кроме того, выход на улицу был бы хорошим способом отвлечься от ноющих мышц и абсолютного дерьма, с которым я столкнусь, когда в конце концов вернусь к своей прежней жизни.

Даже просто мысль об этом заставила мой желудок болезненно сжаться настолько, что я отложила вилку и всерьез задумалась, не вырвет ли меня снова.

Я глубоко вздохнула, доверившись мудрому совету Скарлетт О'Хара и решив, что подумаю об этом завтра. Хотя я знала, что чем дольше я откладываю это, тем больше у меня неприятностей, тем более ужасными будут последствия.

Но я не собиралась туда возвращаться. Ещё нет.

— Это мрачное место, — внезапно сказал Лазарус, и я резко подняла голову, обнаружив, что он наблюдает за мной, нахмурив брови и слегка наклонив голову набок.

Я попыталась отмахнуться от этого. — Я думаю, что перемена обстановки будет правильной, — увернулась я, зная, что это не имеет к этому никакого отношения. Затем, чтобы попытаться перевести разговор на более безопасные темы, я спросила. — Так что же надевают на подземный бой в клетке? Черные кожаные штаны, короткий топ и армейские ботинки? — размышляла я, улыбаясь.

На это его улыбка была теплой и веселой. — Как бы мне ни хотелось это увидеть, милая, ты можешь почувствовать себя не в своей тарелке. Некоторые женщины могут выглядеть непринужденно, но обычно они в платьях.

Возможно, теперь, когда я знала, что эта перспектива есть, я еще больше взволновалась, потянулась за вилкой и снова принялась за еду. — Я думаю, что у меня дома есть кое-что, что может…

— Мы подберем тебе что-нибудь новенькое, — оборвал он меня, заставив мою голову вскинуться, а брови сойтись вместе.

— Почему?