Unknown

В то время в разведотряде 31-го батальона было нормой отправляться на разведывательные задания в составе патрулей из шести человек. Поскольку эти задания носили тактический характер (в отличие от стратегических), а боестолкновение с противником было практически неизбежным, то, по здравому размышлению, разведгруппа должна была быть достаточно сильной, чтобы отбиться в случае встречи с противником. Во многих из этих боевых выходов разведгруппу прикрывала пехотная рота из состава 31-го батальона, находившаяся позади нее не более чем в нескольких сотнях метров.

Общая задача, как я выяснил, заключалась в том, чтобы обнаружить противника, связать его боем, чтобы он не отошел, а затем навести на него роту, чтобы его добить. Такая тактика никогда не срабатывала, поскольку отряды СВАПО всегда следовали классической тактике Мао Цзэдуна — «убежать сегодня, чтобы сражаться на другой день». Они никогда не ввязывались в перестрелку, если только сами не выбирали место боя. Боевики прекрасно знали местность и очень гибко действовали в буше. Вопреки тому, во что нас заставляли верить — что члены СВАПО боялись южноафриканских сил и предпочитали убегать при любой встрече с ними — вскоре я уяснил, что они были проницательными тактиками и зачастую яростными бойцами, скорее всего, потому, что они сражались за дело, за которое готовы были умереть.

Кстати, за годы службы в 31-м батальоне, но особенно позже, во время операций малых групп спецназа, несколько нервных переживаний научили меня тому, что бегство — это действенный прием, который должен быть частью вашего тактического арсенала, и что он не обязательно означает поражение. Подобная партизанская мантра стала нашим образом жизни, и мы переняли подобную повстанческую тактику по той же причине, что и СВАПО — чтобы выжить! Среди братства разведчиков в Катима Мулило я стал известен как «быстрый бегун», поскольку в большинстве моих выходов ради спасения собственных шкур требовалось поспешное, — и не очень тактическое, — отступление.

*****

После той первой операции мы выполнили ряд разведывательных заданий. Франни дю Тойт был экспертом, и мне повезло, что несколько из этих задач я выполнял вместе с ним. Благодаря своему волевому характеру и необыкновенному умению вести разведку, он считался немного «белой вороной». Поскольку он отбирал и обучал бушменов я самых первых дней существования разведывательного отряда, у него служили самые лучшие солдаты.

Нашим первым заданием после той первой попытки засады стало проведение разведки с целью выявления передового отряда СВАПО в районе поселения Калаболелва, также расположенного на реке Замбези. Для выполнения этой задачи также были отобраны Танго Нака и Думба Катомбела, два опытных солдата разведотряда, которые входили в постоянный состав группы Франни.

Танго был одним из тех старых, свирепых бушменов, которые, казалось, обладали шестым чувством, делавшим его почти сверхъестественно эффективным в буше. Он мог читать тропу, как сборник рассказов; досконально знал буш, понимал повадки птиц и животных и обладал природным, врожденным чувством опасности. Во время работы с Танго мы никогда не сталкивались с врагами или местным населением, не узнав о них заранее. Во многих случаях мы обнаруживали их еще до того, как они могли догадаться о нашем присутствии, что позволяло нам уклониться или скрыться в подлеске.

За неделю до выхода нас перебросили по воздуху в Катима Мулило для окончательной подготовки и инструктажа. Бóльшую часть времени мы проводили в оперативном штабе в Катиме, планируя маршруты и порядок действий на случай нештатных ситуаций, а также готовя карты для операции. Вылетали мы с авиабазы Мпача с последними лучами Солнца в конце февраля 1979 года.

«Супер Фрелон»³⁶ высадил нас в омурамбе

в 30 км к юго-западу от района нашей цели. Это было странное ощущение: мы вчетвером летели в неизвестность в брюхе огромного вертолета. Адреналин зашкаливал, поскольку я понятия не имел, чего ожидать. Через двадцать минут мы достигли района высадки. Когда вертолет подсел и мы спустились по тросу на поле, заросшее небольшими деревьями мопане,³⁷ я наполовину ожидал, что враг будет нас ожидать, чтобы сбить. Но ничего не произошло.

В буше было тихо. И жарко. И когда звук вертолета затих вдали, меня охватило абсолютное одиночество — как будто я остался один в огромном безмолвном мире.

Но времени размышлять над этим чувством не было, по крайней мере, прямо здесь. Это ощущение, которое я буду испытывать тысячу раз, зачастую в ситуациях гораздо более угрожающих, чем эта, станет привычным позже. Мы подождали до последних лучей света, чтобы убедиться в отсутствии каких-либо немедленных угроз, а затем начали продвигаться в направлении цели.