Уорхол

В 5 часов вечера звонил дверной звонок. Вошел «Де» и уселся прямо на полу. Уорхол подал ему стакан со скотчем, а сам вернулся туда, где его застал звонок «Де». У стены стояли две картины. Он переставил их поближе друг к другу. На одной из них была изображена бутылка кока-колы с подтеками и широкими, в манере экспрессионистов, изгибами; на второй – та же бутылка коки, но выполнена в очень строгом, лаконичном стиле, как было принято в рекламе. «Я ничего не сказал “Де”. Мне и не надо было этого делать. Он прекрасно понимал, что я хочу от него услышать», – рассказывал Уорхол. «Окинув беглым взглядом обе картины и повернувшись к Энди, “Де” начал: “Хорошо. Одна из них полное дерьмо, в ней намешано всего понемногу, а другая – замечательная, это наше общество, это – мы сами, это прекрасно и обнажено, первую ты должен уничтожить, а вторую выставить”».

Уорхол последовал совету, но частично. Лаконичную версию он показал в Stable Gallery

, но другую сохранил. В итоге обе эти картины выставлялись рядом, но позже, на многих ретроспективах его работ. Уорхол никогда ничего не выбрасывал. Возможно, это дар предвидения…

«Этот вечер был для меня самым важным в моей жизни», – записал Уорхол. После этого случая уже нет смысла считать тех, кому он устраивал «очную ставку» с двумя поставленными рядом картинами, каждый раз спрашивая: «Какую вы предпочтете?»

Уорхол часто интересовался мнением других людей о том, что он рисует или должен рисовать, но не только. Уорхола переполняли вопросы, даже тогда, когда ответы на них были ему уже известны. Точка зрения других помогала ему «сфокусировать» свой взгляд и свою мысль. Отстраниться от самого себя.

Нелегко представить, что в то время за пределами небольшого круга друзей к Энди Уорхолу, этому вечному скромнику, относились как к бедному родственнику, который вызывал либо жалость, либо отвращение и часто – удивление или озадаченное ошеломление. При первом же знакомстве вы прямо в лоб получаете вопрос «Не желаете ли вы стать знаменитым?» – и сразу же после этого, словно вопрос был своего рода спусковым крючком для возможности высказаться именно ему, следовало заявление: «А я хочу стать знаменитым. Таким знаменитым, как королева Англии».

Кто сталкивался лицом к лицу с этим погруженным в себя человеком, бледным, словно сама смерть, стеснительным сверх всякой меры, одетым в джинсы и футболку, все время жующим шоколадные батончики, не понимали, что делать: смеяться или в смущении отойти в сторонку: «Он вообще в здравом рассудке?!»

Виктор Бокрис в написанной им биографии Энди Уорхола цитирует опубликованный в печати отзыв Фредерика Эберштадта[311], дающий точное представление о том, как большинство людей, причастных к доминирующим направлениям искусства, относились к Уорхолу в начале 1960-х годов: «Вы не сможете его не заметить: отталкивающего вида кожа с множеством гнойных прыщей. Его внешность была в то время далека от этого лощеного вида, который он приобрел сейчас. Говоря начистоту, я нисколько не был впечатлен (…). Знал ли он, что вид его был отталкивающим? Если честно, то он был самым наиотталкивающим человеком, которого я встречал в моей жизни. Я считал, что Энди должен быть на седьмом небе от счастья, если люди соглашались с ним поговорить».

Его словарный запас был как у восьмилетнего ребенка, очень воспитанного и в то же время необъяснимо порочного. Эту особенность замечали многие, в том числе и Стивен Кох, который добавлял к уже сказанному: «Надо сказать, что отсутствие мужественности в личности Уорхола не добавляло ему и женственности, а воспринималось как детскость, глубокая наивность его внутреннего мира. Сосредоточенный взгляд маленького мальчика, замкнутого и пугливого, разглядывающего этот огромный мир». Да, вот так.

В тот момент он пребывал в нерешительности относительно себя самого, в результатах происходящих событий. Он наблюдает, размышляет, анализирует ситуацию, присматривается к тому, что делают другие. Энди посещает художественные галереи вместе с другом, стилистом Тедом Кери: Уорхол не переносил одиночества, а Кери был замечательным спутником.

Однажды им в руки попал небольшой коллаж Раушенберга. Кери принялся восторгаться изяществом и достоинством этой вещи. Уорхол, поморщив нос, заявил, что может сделать такое же и ничуть не хуже. «Ну, так сделай», – осадил его приятель. «Нет, я должен найти что-то совсем другое», – коротко ответил Уорхол. Коллаж, такой популярный в то время, в самом деле был не его путь. Но что тогда было его?

В то время он, как никогда, чувствовал потребность, испытывал непреодолимое желание создавать настоящие произведения искусства. Уорхол понимал, что настал благоприятный момент, несмотря на то, что его известность как коммерческого художника может играть против него. Даже весьма приличные доходы, получаемые им за рекламные иллюстрации, не могли отодвинуть эту желанную цель на второй план. Правда, он не испытывает ни малейшего желания изменить свой образ жизни. Все это непросто.