Уорхол

Уорхол, как обычно, попросил собеседника выбрать между двумя версиями бутылки кока-колы, относящимися к разным направлениям: одна – конкретная, реалистичная, другая – более выразительная и «художественная». Карп ответил без колебаний, что первый вариант несомненно лучше. Сегодня, добавил он, именно так надо рисовать – бесстрастно и отстраненно. По крайней мере, когда мы сталкиваемся с подобными сюжетами.

Все бы ничего, но все эти высказывания, эти колебания между «расчетливой выразительностью» и «чувственной манерой художника» решаются в интересах первого варианта. До сегодняшнего дня используется понятие Бальдассаре Кастильоне[314], автора книги «Придворный», sprezzatura

, что означает легкость, отсутствие видимых усилий. Это отличает произведение хорошего художника от работы, выполненной слишком тщательно и скрупулезно.

В 1920-х годах гладкость скульптур Бранкузи[315], доведенная им до совершенства, обернулась против автора, поскольку администрация американской таможни заявила, что его работа «Птица в пространстве» не является произведением искусства. Безупречно отполированный металл, без малейшего намека на ручную работу мастера, по мнению таможенников, свидетельствует о том, что этот предмет выполнен промышленным способом, а значит, должен облагаться налогом на ввоз и вывоз. Бранкузи вынужден был доказывать, что эта полировка выполнена лично им, вручную. Для американской таможенной администрации в этом споре все было предельно ясно: раз нет следов ручного труда, значит, нет и автора…

Прощаясь, Айвен Карп, который показался Уорхолу «молодым», «позитивным», он даже немного пританцовывал под музыку Дика Ли, пообещал привести других галеристов взглянуть на работы Уорхола, которые ему в общем понравились, а больше других – «Нэнси». Несколько часов спустя курьер появился на пороге галереи Кастелли. В свертке, который он вручил Айвену Карпу, находился этот рисунок. Уорхол был убежден, что небольшие подарки поддерживают дружбу, и всегда умел пользоваться поддержкой замкнутого круга гомосексуалистов.

На следующий день Карп, встретившись со своими друзьями, принялся расхваливать достоинства молодого художника. Уорхол обладал даром привлекать и удерживать возле себя друзей, помощников, знатоков, фанатов. Они готовы были выполнять для него такую работу, которую он сам не решался, не умел или не хотел делать.

У Айвена Карпа были обширные знакомства в среде коммерсантов от искусства. Но когда он говорил и повторял, что стоит пойти посмотреть работы Энди Уорхола, просто фантастичные, которые несомненно произведут Революцию с большой буквы, они либо прыскали со смеху, либо недоверчиво морщили носы: «Слушай, Айвен, ничего там нет, это – пустышка…»

Директора галереи SidneyJanis[316]

возражали Карпу, опасаясь, что выставка работ Уорхола может отрицательно сказаться на ее популярности. Они не ограничились просто отказом в экспонировании работ, но проявили необычную жесткость и грубость. «Все, что ты нам показал, – это просто смешно», – ответили они, и Уорхол очень быстро вернулся в коммерческий мир, который, в общем-то, был его миром, откуда он вряд ли когда-либо выберется…

Как того и боялся Энди Уорхол, его прошлое коммерческого художника ставило его в невыгодное положение. «Энди не решался войти в мир настоящего искусства, – говорит Эмиль де Антонио. – Больше всего его смущало не то, что он работал рекламным художником, а то, что он завоевал блестящую репутацию мастера своего дела». Но это еще не все: в это новое направление в искусстве, каким был «поп», он пришел последним. Трудно в таких условиях показать себя, стать «открытием».

Когда Айвен Карп заинтересовался им, очень активная Reuben Gallery, галереи Кастелли, Грин, Джексон, Стейбл, Тэнажер уже понемногу показали всех, кто считался тогда наиболее интересным художником в поп-арте: Олденбург, Лихтенштейн, Вессельман, Индиана, Сигал, Рэд Грумс[317]

, Самарас[318], Джим Дайн. Когда он настойчиво просил одних и других выставить работы Уорхола, в ответ слышал один и тот же вопрос: «А почему бы вам самим его не выставить?»

Месяц спустя после «открытия» своего протеже Ай-вен Карп решил уговорить Лео Кастелли самому посмотреть работы Уорхола. Тем более что почти каждое воскресенье Кастелли посещал мастерские художников.

Живая связь между Уорхолом и Кастелли, даже спустя годы, никогда не прекращалась, но именно в тот момент известный арт-дилер, которого многие художники называли «крестным отцом»: (он допускал продажи в кредит, сквозь пальцы смотрел на продолжительную отсрочку платежей, был литератором, европейцем, завоевавшим в Нью-Йорке славу «ужасно цивилизованного» человека) почувствовал себя неуютно в этой неестественной среде, какой окружил себя Энди.

В тот раз художник принимал своих гостей в черной маске, закрывавшей лицо, и в черных перчатках, скрывших руки. Проигрыватель на полную мощь без конца повторял завывания одной и той же рок-композиции, так что у всех гостей уже был слегка одуревший вид.