Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени

– Давай хоть чаем угощу.

– Ну, давай… А где студент?

– Закрылся у себя. Переживает. – она показала рукой на запертую дверь. Оттуда приглушенно доносился какой-то зубодробительный ритм.

Когда я подошел к своему дому, было уже, наверное, далеко за полночь. Я наощупь пробрался в подъезд, поднялся на третий этаж. Что ж за безответственность такая, опять кто-то выкрутил лампочку.

Я уже немного успокоился, сожалея лишь о том, что сейчас опять лягу спать под утро, и завтра голова совершенно не будет соображать. Надо все-таки завтра написать хоть на пару дней за свой счет, да махануть куда-нибудь. Куда-нибудь…

Доставая из кармана ключи, я соображал, куда я могу махануть при своих финансовых возможностях.

Открыв дверь, я зашел в квартиру и скинул в темноте ботинки. Я повернулся, чтобы включить свет, но он неожиданно включился сам. Прямо передо собой я увидел накрывшую собой выключатель огромную мясистую пятерню.

– Ну что, прилетел, голубок?! – раздался сбоку до боли знакомый голос. Я повернулся.

Передо мной стоял Лысый.

Глава 20. Горыныч. Homo subito mortalis est.

Есть у каждого свой Рубикон, и свой Сталинград,

и даже, хотите верьте – хотите нет, свой Кисловодск.

Из лекции «Об экзистенциализме»

Горыныч неторопливо приближался к панельной многоэтажке, которых в этом районе было достаточно много. В этом доме, на квартире у Цирика, регулярно собирались веселые мероприятия, которые обычно сводились к неумеренному употреблению разнообразного алкоголя и сопутствующим этому развлечениям разной степени разнузданности и развратности. Сегодня там планировалось еще одно.

Горыныч поднялся пешком на четвертый этаж. Хронический недосып и общая нервозность давали о себе знать – но это была всего лишь легкая одышка.

«К черту все эти пьянки!» – подумал он. Пора уже всерьез браться за учебу. Цирик обещал с этим помочь, и, собственно говоря, это и была основная цель визита.

Он подошел к старой деревянной двери, окрашенной темно-коричневой масляной краской. На ней под трафарет белилами была нанесена надпись:

Цирику – звонить три раза

Все остальные – идите в жопу

Справа на стене у электрического щитка висел украденный где-то стенд «Уголок потребителя». Сверху к нему был прикручен светильник с двумя люминесцентными лампами. От него тянулся по направлению к двери белый электрический провод с выключателем посередине. Почти всю поверхность стенда занимал плакат из ватмана, криво прибитый небольшими гвоздиками. На плакате были изображены буквы неопределенного цвета:

Товарищ, помни:

Не забудь бухло.

Вытри ноги.

Чувствуй себя, как дома.

не забывай, что ты в гостях.

Горыныч глянул искоса на плакат, и, тщательно вытерев ноги, трижды нажал кнопку дверного звонка.

Оттуда раздался крик «Открыто!» и он, распахнув дверь, зашел в квартиру.

В коридоре стояла плотная пелена табачного дыма. Отовсюду доносились звуки веселья: радостное гиканье, топот ног, приглушенная музыка. Где-то в дальней комнате раздавался истерический хохот, а потом в коридор выбежали две полуголые девицы. Увидев Горыныча, они засмущались и убежали обратно.

С кухни выглянул Цирик, и деловито произнес:

– Заходи, раз пришел.

– Нам бы насчет человечка – ответил Горыныч

– Все будет… Ты пока проходи

Цирик взмахнул рукой в гостеприимном жесте и скрылся на кухне.

Горыныч некоторое время постоял в коридоре, а затем заглянул в одну из комнат.

В этой комнате было много сидевших на полу парней и девушек, которые переговаривались в полголоса.

Горыныч стал в стороне у двери, опершись о стену с видом терпеливого посетителя.

«Решу вопрос, пойду спать» подумал он.

Вдруг кто-то сунул ему в руки кружку с горячим напитком.

– Отхлебни, папаша! Не стой, как пень!

Горыныч сделал глоток. Сразу в голову ударила горячая алкогольная струя, и жар потек по жилам. Тягучая истома разлилась по рукам и ногам, и не захотелось ничего делать.

«Где же этот Цирик?»

– До дна! До дна! – скандировали находившиеся рядом.

Ага, а вот и он, легок на помине. Цирик вошел в комнату и пошел к дальнему углу.

Горыныч допил варево и, сунув опустевшую кружку кому-то в руку, решительно пошел за ним.

По дороге он столкнулся с небольшой компанией, стоявшей посреди комнаты. Горыныч попытался их обойти, но каждый раз наталкивался на кого-то еще. И парни, и девушки повыползали с разных углов и стояли то тут, то там, словно чего-то ожидая. Горыныч потерял Цирика из виду, а в голове у него что-то стрельнуло, словно кто-то открыл там форточку, и вдруг стало легко.

Потом включилась музыка, и комната наполнилась движением – везде, на каждом квадратном метре, была танцующая молодежь.

Горыныч ошарашенно смотрел вокруг. Так вот они, эти танцы… На квартире у Цирика… Да еще какие!

Он давно уже не был на танцах. По его разумению, танцы делились на быстрые и медленные. А тут от разнообразия увиденного у него зарябило в глазах.