Уплыть за закат

И Сьюзен, и котенок выслушали меня внимательно, глядя на меня круглыми глазами, и согласились на мои условия. Я старалась не привязываться к кошечке – пусть дружит только со Сьюзен и признает только ее. Но попробуйте устоять, когда черно-белый пушистый шарик усаживается на задние лапки, выпячивает свой толстый животик, машет передними лапками в три дюйма длиной, задевая за уши, и говорит тебе яснее всяких слов: "Ну пожалуйста, мама, давай подеремся".

Однако уговор, что Сьюзен заберет кошечку с собой оставался в силе.

Мы больше не обсуждали этот вопрос, поскольку уговорились с самого начала.

Я открыла переднюю дверь – кошки нет. Открыла черную.

– Входите, ваше высочество.

Ее светлейшее высочество, принцесса Полли Пондероза Пенелопа Персипух прошествовала в дом, задравши хвост ("Не слишком то ты торопилась! Тем не менее благодарю. Но надеюсь, что это больше не повторится. Что там у нас на завтрак?") Принцесса уселась перед кухонным буфетом, где стояли ее консервы.

Она скушала шестиунцевую банку тунца с печенкой, попросила еще, расправилась с телятиной в соусе и закусила печеньем. Время от времени она отрывалась от еды, чтобы пободать мои ноги. И наконец начала умываться.

– Полли, покажи-ка лапки.

Она была не в столь безупречном виде, как обычно, и я никогда не видела ее такой голодной. Где же она пропадала последние три дня?

Осмотрев подушечки ее лапок, я убедилась, что она проделала долгий путь. Уж я скажу пару слов Сьюзен, пусть только позвонит. Но пока что кошка тут, это ее дом, и ответственность по старшинству переходит ко мне.

Когда я буду переезжать, придется взять ее с собой – куда деваться.

Сьюзен, хорошо бы ты опять на время стала незамужней – я бы тебя отшлепала.

Я смазала лапки Полли вазелином и вернулась к своей работе. Принцесса устроилась спать на куче книг. Если она и скучала по Сьюзен, то вслух об этом не говорила. Похоже, она согласилась довольствоваться одной служанкой.

В час дня я все еще разбирала книги и подумывала – съесть мне холодный сандвич или, куда ни шло, разогреть банку томатного супа, когда позвонили в парадную дверь. Полли открыла глаза.

– Ты кого-нибудь ждешь? Уж не Сьюзен ли? – Я пошла открывать.

Нет, не Сьюзен. Дональд и Присцилла.

– Входите, милые! – распахнула я дверь. – Есть хотите? Завтракали?

Больше я их ни о чем не спрашивала. В стихотворении Роберта Фроста "Смерть поденщика", хорошо известного в моей параллели, есть строки: "Дом – это место, куда тебя обязаны впустить, когда тебе некуда деться". Мои дети пришли домой – потом они сами расскажут мне все, что сочтут нужным. Я порадовалась, что у меня есть дом, куда я могу их впустить, и постельное белье, чтобы их уложить. Ни кошка, ни дети не изменили моих планов, но планы могут и подождать. Хорошо, что я не успела выехать вчера, в понедельник – куда бы делись тогда эти трое? Трагедия!

Я быстренько, на скорую руку, собрала им ленч, открыв-таки две жестянки томатного супа Кэмпбелла.

– Сейчас, сейчас. У меня остался большой кусок свадебного торта, и он еще не совсем черствый. И полгаллона ванильного мороженого, мы его даже не открывали. Будете?

– Еще бы!

– Присс верно говорит. Мы сегодня еще ничего не ели.

– Батюшки! Ну-ка, садитесь. Ешьте суп, а там посмотрим. А может быть, приготовить вам завтрак, раз вы не завтракали? Бекон с яйцами? Кашу?

– Все сгодится, – ответил сын. – А если оно живое, я отгрызу ему голову.

– Веди себя прилично, Донни, – сказала ему сестра. – Начнем с супа, мама. – Пока мы ели, она спросила: – Мама, а почему у тебя кругом кучи книг?

Я объяснила, что собираюсь запереть дом и продать его. Дети обменялись серьезными, почти удрученными взглядами.

– Не волнуйтесь, – сказала я им. – Печалиться не о чем. Мне не к спеху, а дом и ваш тоже. Вы ничего не хотите мне сказать?

Все и так было ясно, стоило на них поглядеть – грязные, усталые, голодные, растерянные. Они не поладили с отцом и мачехой и уехали из Далласа "навсегда".

– Мы же не знали, мама, что ты собралась продавать дом. Теперь нам с Донни придется поискать что-нибудь другое – потому что туда мы не вернемся.

– Не спеши. Никто вас на улицу не гонит. Да, этот дом я собираюсь продать, но мы поселимся под другой крышей. Кстати о продаже: я говорила Джорджу Стронгу – он занимается недвижимостью, – что он сможет купить наш участок, как только Сьюзен выйдет замуж. – Я подошла к видеофону и набрала номер компании "Гарриман и Стронг".

На экране появилась женщина.

– Гарриман и Стронг, инвестиции. Предприятия Гарримана. Промышленный союз. Чем могу служить?

– Я Морин Джонсон. Хочу поговорить с мистером Гарриманом или с мистером Стронгом.

– Их сейчас нет. Можете оставить им телефонограммуконфиденциальную, если пожелаете. Или поговорите с мистером Уоткинсом.

– Нет. Соедините меня с Джорджем Стронгом.

– К сожалению, не могу. Вы будете говорить с мистером Уоткинсом?

– Нет. Передайте мистеру Стронгу следующее: "Джордж, говорит Морин Джонсон. Усадьба продается, и я говорю это тебе первому, как обещала.