Уполномоченный

- Тихо, - Иванов на секунду остановился, мелькнула мысль, что стоит достать из мешка ночник, но тут же и пропала. Ночь не принесла непроглядную тьму, окрестности вполне можно было рассмотреть. Причину светлой ночи тоже искать не пришлось: в небе почти сразу взошли две луны, при этом ни одна не была похожа на земную. – Идём вперёд, немного осталось. Не шуми только.

Не шуметь, когда под ногами камни, а вокруг темнота, получалось плохо. Призраки, которыми пугали перед заходом в долину, пока не появились, но сама возможность их появления здорово пугала. Пройдя ещё с десяток шагов, Иванов заметил, как у него дрожат колени. Натурально дрожат, и не от холода, мокрые штаны уже высохли, ему страшно. Страх был каким-то странным, полностью иррациональным, даже у ребёнка, который боится бабайку или подкроватного монстра, больше поводов для страха. Ну, чего тут, спрашивается, бояться. Призрак их пока не увидел, и, может быть, совсем не увидит. Минут через десять они доберутся до нормальной земли, а призрак туда не пойдёт. Или пойдёт?

Он пошарил взглядом по окрестностям, пытаясь разглядеть тёмный силуэт. Никого, только тени от кустов, но они низкие, с призраком не спутать. Страх окружал, давил со всех сторон, снежным комом забирался за воротник и прокатывался между лопаток, волосы вставали дыбом даже на руках и загривке. Стыдясь своего страха, попытался найти опору в товарище, но тут услышал тихий стук. Вслушавшись, понял, что это стучат зубы прапорщика. Он стиснул челюсти, но зубы продолжали стучать.

- Не могу, Миша, - сказал Артём дрожавшим голосом. – Страх такой, что в обморок сейчас грохнусь. Это призрак, да?

- Нет тут никакого призрака… - начал было Иванов, но тут же сообразил, что два взрослых мужика, повидавшие в жизни чуть менее, чем всё, не будут вот так трястись просто от наступления ночи. Это призрак, пси-атака.

- Началось, - сказал он, - серебро далеко?

- В стволе патрон, - всё тем же едва слышным писком сообщил Охрименко, - кобуру расстегнул, с предохранителя снял. Я же выстрелить не смогу.

Он дёрнулся, словно хотел убежать, но Иванов успел схватить его за рукав.

- У тебя дрянь какая-то была, коли уже.

- Аааа? Понял, - прапорщик начал действовать осмысленно и полез в карман разгрузки.

Призрак появился внезапно, просто вырос из-под земли в десятке метров от них и нанёс удар. Это был уже не просто страх, тошнота и головная боль, а заодно ощущение чужого присутствия у себя в голове. Оба не устояли на ногах, повалились на землю, но Иванов каким-то краешком сознания отметил, что прапорщик успел воткнуть иглу себе в толстую ляжку.

Больше ничего осмысленного в голову не пришло. Руки крепко сжимали обрез, заряженный серебром, но направить его на чёрную фигуру и нажать на спуск он не мог. Более того, в голове как-то сама собой возникла мысль, что хорошо бы эти стволы приставить к своей голове. Руки даже начали движение в этом направлении, но он как-то сумел их обуздать.

А призрак всё н успокаивался, тьма в виде длинных щупалец прикасалась к ним, всё более подчиняя себе. Перед глазами появился образ Ольги, что бежала к нему, прижимая к груди ребёнка. Бежала быстро, спасаясь от смерти, но не могла до него добежать, кричала, звала на помощь, а он, отец, не мог защитить своё дитя. Руки с обрезом снова начали подниматься, и снова стволы поворачивались к его собственной голове… Он должен… Что должен? Должен спасти её! Как? Да просто отдать призраку себя. Жизнь за жизнь, он должен, он отец…

Стволы упёрлись в подбородок, указательный палец пытался нащупать спуск. В этот момент на обрез легла пухлая рука Охрименко.

- Осади, Миша, - сказал он странным голосом и забрал оружие из ослабевших рук. – Иди сюда, чёрный, Ку-клукс-клан за тобой пришёл!

Два выстрела прогремели один за другим, где-то рядом что-то вспыхнуло, раздался громкий вой, при этом видения исчезли, но нервная система, как струна, натянутая сверх всякого предела, просто выключилась, свет в голове погас и разум Иванова прыгнул в спасительное забытье. Тело его что-то чувствовало, кажется, его куда-то волокли, даже свет фонарика сквозь веки пробивался. Но он пока не мог воспринимать окружающую действительность.

Потом его отпустили, точнее, просто бросили на землю. Именно на землю, а не на голые камни проклятой долины. Мягкая трава, запах почвы и прохлада. Кто-то большой плюхнулся рядом и некоторое время хрипло дышал. Потом этот кто-то, в перерывах между вдохами выдавил:

- Тяжёлый ты, Мишка… как… как мешок с говном, прости господи.

- Артём? – Иванов не узнал собственный голос.

- Ага, я… всё, можешь расслабиться, вышли мы.

- Вышли?

- Ну, призрака я убил, - Артём говорил всё медленнее, и вряд ли виной тому была усталость. – А потом сам пошёл и тебя потащил, а ты… видать, жрёшь много.

- На себя посмотри. А мешок мой?

- Обнаглел в край, мент поганый, ещё и мешок ему… да здесь, вон, в ногах лежит. И обрез тоже там… где-то… наверно…

- А призрак один был?