Управление будущим

Отсталые страны трактуются им как «холодные», передовые – как «горячие» [1. – Р. 27]. Одновременно сегодняшнее телевизионное время является «холодным» по отношению к прошлому «горячему» индустриальному. Вальс был горячим индустриальным танцем, твист является холодным, требующим импровизационных жестов. М. Маклюэн предсказывает, что мы постепенно идем к процессу, где будут возможными следующие управляющие действия: «На следующей неделе в Индонезии должно быть на шесть часов меньше радиовещания, иначе произойдет существенное падение внимания к литературе» или «Следует запрограммировать двадцать дополнительных часов телевещания на Южную Африку, чтобы охладить племенную температуру, поднятую радио на прошлой неделе».

Значимость формы подчеркивает следующее наблюдение: алфавит ничего бы не дал, когда бы он был применен к камню или глине. Когда же он стал применяться к легкому папирусу, произошел скачок в скорости и пространстве, который и создал римскую империю.

Когда новая технология проникает в социальную среду, она не останавливается, пока не пронизывает собой всю эту среду. Тем самым резко увеличивается воздействующая сила данной технологии. И все это происходит до появления новой технологии.

Возникновение письменности, а затем и фотографий, печати, радио и т. д. имело и существенное негативное последствие – потерю непосредственного восприятия за счет распространения косвенных форм коммуникации. В области политических выборов это проявляется в том, что «абстрактные ценности подменяют личный договор между избирателями и их представителями» [11. – С. 326].

Технологии всегда были катализаторами изменений. Но внедрение новых коммуникативных технологий работает еще сильнее, поскольку коммуникация работает для всех сфер и изменения проникают в результате повсюду.

Проблемы активного формирования будущего

Исторически у человечества всегда были особые отношения с будущим. Шаманы и жрецы осуществляли манипуляции с будущим, находясь в сакральном пространстве. Предсказатели и гадалки осуществляют эти операции и сегодня. И неопределенность будущего выстраивает к ним очередь.

Будущее расширяет пространство возможного. Освоение человечеством физического пространства, исчерпание его ресурсов в этом поле привело в результате к смещению экономики в пространство знаний, где начинает вырабатываться новый тип продукта. Аналогично освоение настоящего ведет к попыткам освоить будущее, поскольку ресурсы настоящего также не бесконечны.

Писатели и философы также по-своему осваивают будущее. Максимилиан Волошин написал: «В слове – волевой элемент. Слово есть чистое выражение воли – эссенция воли. Оно замещает действительность, переводит в другую область. Поэтому люди, когда боятся, чтобы что-нибудь не случилось, стараются ярко представить себе все возможные комбинации картины будущего, чтобы предупредить действительность. […] Слово – это будущее, а не прошлое. Всякое желание исполняется, если оно не выражено в слове. Чтобы предотвратить его исполнение – его надо сказать» [1. – С. 206].

Это наблюдение противоречит множеству народных пословиц и поговорок, где «не буди лихо, пока оно тихо» построено на том, что упоминание, наоборот, вызывает к жизни этот объект. На этом строится множественность имен Бога или дьявола, а также эвфемистичность некоторых обозначений типа «медведь», чтобы ненароком не вызвать их наяву произнесением правильного имени.

Имя и объект связаны воедино, что является отражением связности всего и вся, характерного для довизуального мира. И сейчас вновь наступила эпоха такой связности, которая «растворила», к примеру, и книги как элемент прошлой визуальной культуры. Визуальное линейное пространство вновь стало нелинейным акустическим, где исчезли понятия центра и периферии.

Книги уходят на периферию также и потому, что сегодня возникли и другие механизмы для нарративизации опыта. То есть сохраняется более существенный продукт – нарратив, который реализуется и в книге, и в мыльной опере, и в мультфильме и т. д. Нарратив «раздвигает» героев и врагов, давая возможность героям спасать человечество.

М. Маклюэн замечает в своих рассуждениях о современности [2. – P. 213]: «Одной из особенностей электрического века является то, что мы одновременно живем во всех культурах прошлого. Все прошлое находится здесь и все будущее здесь. Это особенность мгновенности, акустического резонанса, акустического интерфейса, который стал основной моделью нашей жизни».

Касаясь роли искусства, он написал: «Большой бизнес не может выжить сегодня без очень развитых чувств, которые есть у искусства. Оно дает предупреждающие сигналы. Все предупреждающие сигналы новых оснований бывают представлены в искусстве задолго до того, как их чувствуют другие. Тем самым искусство служит целям выживания и целям навигации, являясь обязательным даже на самом домашнем и простом уровне» [2. – P. 220–221].