Ураган

- В Индии не знали такой палящей жары, вот они и придумали добрых, щедрых, человечных богов, которые так похожи на греческих. Здесь, в знойной сырости, где все вокруг словно сгорает в невидимом огне, невозможно поверить в благожелательность небес. Пожар без пламени, тусклый, огромный…

- Да, Лиленд, я тоже иногда тоскую по добрым божествам. Хочется вырваться из этого тропического ада.

- Уедем, Лестер. Забудем соленый вкус пота, который жжет лицо, словно плачешь всей кожей. Да, да, плачешь, исходишь потом, как слезами, а сам и не чувствуешь…

Стук колес вернул их к действительности. Двуколка пролетела по мосту над небольшой речкой, заросшей цветущим камышом, вперед, все вперед, остались позади ровные четырехугольники банановых плантаций, вперед, все вперед, в душно-горячем воздухе висели над кустарниками рои насекомых, жужжали, тикали на разные лады.

Они мчались все дальше. Лиленд будто и не замечала дороги. По узкой песчаной тропе через старый бамбуковый лес в долину, потом долина расширилась, превратилась в широкий луг, посреди луга сверкало озеро, залитое лунным светом.

“Ну наконец-то, - подумала Лиленд, - хоть немного напоминает о том, что есть на свете свежесть, холод, морозы, зимние вечера у затопленного камина, улицы, покрытые мягким снежным ковром, конькобежцы, птицы, со щебетом прыгающие по снегу”.

Обогнули озеро, угрюмо поблескивала гладкая глубокая черная вода. Остановились у ранчо - крыша и четыре подпорки, только и всего. Послышался шорох, Лестер зажег электрический фонарик, в луче жирно блеснуло что-то черное в красных пятнах.

Лиленд в ужасе спряталась за мужа, обеими руками вцепилась в него, тянула назад…

- Змея, - сказал Лестер и поднял жену на руки. Лиленд дрожала как в лихорадке. Мид усадил ее в двуколку.

- Ну-ка держи вожжи, - сказал он и ласково потрепал ее по щеке, - держи вожжи, я поведу лошадь под уздцы. Хочу тебе кое-что показать.

Между луной и ее отражением, как бы расплавленным в воде, Лиленд увидела тени, они двоились, множились, повторялись… Тени лошадей. Колеса шуршали по траве. Одна из лошадей вдруг встряхнулась, звонкое пронзительное ржанье прорезало тишину.

- Хитрая кобылка, нашего коня учуяла.

- Как их тут много!

- Сколько, как ты думаешь?

- Наверное, не меньше сотни. -

- Пятьдесят семь и все жеребые.

Двуколка въехала в табун и остановилась. Мид подошел к кобылке, звонко похлопал ладонью по огромному животу, вздутому, словно бочка.

- Другие хранят свои богатства в банках, несгораемых шкафах, - он засмеялся, засверкал в лунном свете зубами, - а мое богатство - вот оно, в животах этих прелестных дамочек. Нам их продали по дешевке, как выбракованных, представляешь? Что они беременные, так на это никто и внимания не обратил.

Долго еще ездили они “лошадиной ночью”, как назвала ее Лиленд, по узким дорогам, среди кустарников и лиан.

- Эти земли принадлежат Фуетэ, - объяснил Лестер, - тем самым, которые стали продавать бананы дешевле, чем мы, когда я начал вывозить их на грузовике. А теперь они хотят продать свою землю, и я, наверное, куплю ее, только подожду еще немного, пусть-ка им подступит под самое горло. Такие, как они, наследнички - люди веселые, им ждать некогда, живо все растранжирят. Здесь раньше кофе выращивали, а они его выдрали, будто сорняк, да бананы и посадили.

- Вот дураки!

- Ну, не такие уж дураки, как ты думаешь. В те времена цены на бананы взлетели, как никогда. Плохо другое: они решили, что времена тучных коров настали навеки, и, когда цены на бананы упали, остались ни с чем, потому что поистратились на шелка да на путешествия, вместо того чтоб сберечь денежки или заняться какими-нибудь другими фруктами. Теперь, говорят, едят одну похлебку из улиток, и на завтрак, и на обед, и на ужин… Но-о, лошадка! - Он дернул вожжи, повернул впряженного в двуколку каракового жеребца. - А вот вывезти продавать бананы на машине, подаренной Компанией, и продавать их дешевле, чем мы, - на такие дела они скоры, это правда. Когда богатый обеднеет, его легко втянуть в любое грязное дело.

В зеленом, как листва герани, небе ярко сияла луна, и звезды в ее свете казались туманными, едва заметными точками. Все ближе слышался грохот прибоя. Еще немного, и они увидят, как катятся огромными пенными колесами волны и разбиваются вдребезги о скалы.

Дни шли…