Урал грозный

Ивашка зашептал, что немцев в Артемовке уже нет, что ребята уезжают туда почти всей бригадой, что вообще зря они поддались взрослым и поехали на Урал с училищем. Тоже нашли место! Уже весна, а тут везде стоит грязища. Говорили, что здесь и горы, и леса, и луга, и вода, и приволье, а на поверку — один холод да грязь. Воды вон какой пруд, а рыбы и за деньги не увидишь; кругом колхозы, а картошка дороже апельсинов. А в Артемовке теперь уже лето, поспевает все, там уже ходят в одних рубахах, там...

От шепота Ивашки плечи Вари вскинулись и стали острыми, а голова поникла, будто ее придавило чем-то. Казалось, шепот Ивашки усыпляет ее, но едва он умолк, она вскочила со скамьи, смешно взмахнула руками и, спохватившись, села.

— Ты с кем же уезжаешь?

Ивашка начал перечислять попутчиков, сбился и, загибая пальцы, стал перечислять вновь. Загнув все десять пальцев, он воскликнул:

— Одиннадцатый я! Ты будешь двенадцатая! Ребята все во, на подбор. Ух, с песнями покатим!

При этом Ивашка вскинул руку и опустил ее на плечо Вари, но она отодвинулась от него, вскочила со скамьи и гневно закричала:

— Не тронь меня! И на скамейке сейчас с тобою не сидела! Чтоб я да с тобою сидела? Ни за что! Я не знала тебя, не знаю и знать не хочу. Разве ты товарищ? Ты, выходит, все хоронился от меня. И сознания у тебя нет никакого. Ты мне враг, лютый враг. У-у, какой ты комсомолец? Ты слепак несчастный, никудышка, щепка, гнилой бурьян...

Больше слов у нее не было. Полы ее шинели взметнулись, будто подхватили ее и помчали прочь.

Ошеломленный Ивашка вскочил на ноги, и на глазах его выступили слезы обиды.

— Чего она? Что такое? Вот еще...

Ему вдруг показалось, что он напрасно сказал Варе об отъезде: она начнет говорить об этом подругам, отъезд не состоится, и ребята во всем будут винить его. «Чего еще не хватало».

Он застучал башмаками по влажным доскам тротуара, догнал Варю и схватил ее за рукав.

— Слышь, Варя, ты никому об этом не говори. Всех подведешь, ребята напустятся на меня, изобьют еще...

— Тебя не избить, а убить и то мало!

— Варя, да что ты? Не надо. Мы еще в дороге сюда дали слово, что назад уедем...

— Слово, слово,— передразнила Ивашку Варя.— Вот поеду с вами, тогда узнаете свое слово.

— Поедешь? — обрадовался Ивашка.

— А что ж, поеду! Когда поезд уходит? Где собираетесь? Ладно, ждите, соберусь и приду...

Ивашка стоял посреди тротуара и блаженно улыбался: вот сумасшедшая, ругалась, ругалась, а потом... Как хорошо все складывается! В Артемовке ему, значит, не придется краснеть перед дедом и бабкой Вари. Он приведет ее к ним прямо в хату: вот, мол, получайте внучку. Бабка посадит их за стол, подаст борща, каши, из погреба вынесет кувшин топленого молока, а пенка на молоке коричневая и такая толстая, что ее придется ложкой прорывать...

Слова Ивашки о том, что Варя тоже едет, в общежитии были встречены почти враждебно:

— Вот не было печали. Возись с девчонкой в дороге. И кто тебя просил трезвонить?

Ивашка защищался: с Варей возни не будет, он учился с нею в начальной школе, в пионеротряде она была первой, во всем разбирается, вместе с ним на рыбалку ходила, ничего не боится, а главное — перед отъездом на Урал он дал ее деду и бабке честное пионерское, что нигде не оставит ее. Ну, как он мог не сказать ей?

Из общежития ребята выходили по двое и делали вид, будто идут в баню: каждый прижимал к боку узел. Железнодорожные билеты у них были уже в карманах: коновод Артюшка Чибис, достал их еще днем. Они гуськом обогнули вокзал, стали перед платформой и прежде всего сшептались, что надо говорить, если на них натолкнутся знакомые из цеха. Встречи со знакомыми, правда, мало тревожили их. Им бы только добраться до узловой станции, достать на дальний поезд билеты и доехать до Москвы, а там уже своя сторона, там они пешком дойдут. Им мерещились родные сады, хаты, огороды, колхозный ток, овины...

Они улыбались и то про себя, то вслух мечтали, а когда появилась Варя, стали глядеть на Ивашку. Ой, как они глядели! Ивашке казалось, они ввинчиваются в него глазами и насквозь прожигают его.

Варя на ходу пересчитала ребят и круто остановилась перед ними:

— Ну, все собрались? У меня есть разговорец к вам. Пойдемте туда...

Она махнула рукой, и ребята хмуро, но с любопытством потянулись за нею. В конце платформы она указала на пустую скамью.

— Ну, садитесь, отдыхайте пока: путь дальний, а вы ведь мальчишки совсем еще слюнявые, нетвердые, соломенные...

Сказано это было тихо, почти шепотом, но так обидно и язвительно, что Артюшка Чибис побагровел и, решив не брать с собою Варю, усмехнулся: «Не достану ей билета, вот и останется». Когда ребята уселись, Варя оглядела их и зло спросила:

— Вы что же это, решили удирать, немцу подыгрывать? Хорошенький способ для бригадного выполнения приказа товарища Сталина. А ведь вы давали обещание выполнить этот приказ, даже клялись выполнить его. У меня в узелке есть газетка с вашим обещанием. Может быть, достать ее? Интересно перед отъездом почитать, вроде б подытожить ваши фронтовые победы, а?