Уральские россыпи

Он прямо с места показал фотографии Исовчан, потом пустил фотоальбом по рядам – посмотрите, мол, убедитесь, что это не сказки вам рассказывают, а действительно люди занимаются восстановлением ими же нарушенного, и не разговоры говорить надо, а действительно заниматься делом! Резок был в выступлении.

– Мы выделяем огромные деньги на рекультивацию, мы постоянно, на всех уровнях много говорим о сохранении природы, а что делаем? Вы знаете, я на всех ваших предприятиях бывал, всё видел, и то, о чем вы сегодня, с этой Всесоюзной трибуны так убедительно говорите о сохранении природы, о восстановлении того, что мы с вами нарушили, ну признайтесь! – это же в основном разговоры! Вы нам рассказываете здесь, ах, как бы хорошо всё это сделать. Но вы же этого не делаете! Так делайте! Кто вам мешает не рассуждать постоянно о восстановлении нарушенных земель, а восстанавливать их? Этих земель. Вами же нарушенных! Не надо делать вид, что это для нас какая-то дополнительная обуза. В проектах разработки горных участков всех наших месторождений заложены работы по рекультивации. По каждому проекту горных работ разрабатывается смета затрат. Значит, в плановой себестоимости каждого грамма добытого нами золота сидят затраты по восстановлению отработанных вами участков. Так в чём же дело? Почему мы должны заставлять вас делать то, что предусмотрено Проектом горных работ, предусмотрено – через затраты, через себестоимость – Государственным планом? Вот, – показал он рукой на всё еще смущенно сидевшего за столом президиума Красноперова, – вот этот человек водил меня на свои восстановленные участки.

Я действительно ходил по старым отвалам среди метровых и выше моего роста сосенок. Я ходил и по сосновому лесу, высотой сорок сантиметров! По лесу из живых, растущих на старых дражных отвалах, сосенок! Я собирал там грибы! Рыжики, маслята. Я видел рекультивацию, я видел ожившую природу! Вот, встаньте сейчас, здесь, подымитесь со своего насиженного места хоть один, хоть кто-то, кто мог бы меня сегодня, да, давайте, поедем прямо с этого совещания, кто может провести меня по лесу, пусть и по молодому лесу, но выросшему на ваших старых отвалах. Дражных ли, гидравлических, экскаваторных, не важно – покажите мне восстановленные вами же нарушенные земли!

Ну, встанет кто-нибудь? Не встанете. Потому что, красиво о рекультивации говорим, но самой рекультивацией не занимаемся!

А мы ведь с вами – все, кто здесь собрались, мы ведь Главные инженеры. Вы хоть сами-то понимаете смысл, вложенный в понятие этой должности? Главные! Вы же на предприятии всему голова! Вы руководители всех технических событий на предприятии! И вы технические исполнители утверждённых по разработке ваших месторождений проектов. Так почему мы должны терпеть нарушения, которые вы допускаете? Нарушения проектов! Я имею ввиду – именно рекультивацию! Она же часть этого проекта! Давайте договоримся так. Когда я приезжаю к кому-то на предприятие – прежде всего буду смотреть не как ваши шахты-драги-гидравлики-экскаваторы работают, всё это вы очень любите мне показывать, а я, естественно, люблю с интересом всё это смотреть, а пройдемся вначале по восстановленным вами старым отработанным горным участкам, посмотрим вашу работу по восстановлению нарушенных горными работами земель. С этого будем начинать. А уж потом – план, качество отработки и все остальные наши горные «заморочки». Договорились? На этом давайте и закончим наше Совещание.

После совещания Лобов сказал Красноперову, что сейчас, из Иркутска, он поедет в Хабаровск, на предприятия «Амурзолото», а оттуда приедет на Урал, и будет обязательно на Среднеуральском прииске, на Ису.

– Надо мне посмотреть, как вы эксплуатируете свою приисковую железную дорогу. Есть у меня сведения, что много у вас там нарушений. На вашей «узкоколейке». Особенно по железнодорожному полотну. Ты сам посмотри там внимательно, а нужна ли она нам сегодня, эта дорога? Не торопись с ответом. Посмотри, прокатись по ней, присмотрись внимательно, посоветуйся со специалистами. А я приеду, там на месте всё и решим.

К стыду своему Краснопёров признался себе, наконец, что да, действительно, он этой железной дорогой занимается мало.

В общем-то, по серьёзному – вообще не занимается. Вспоминает о ней, только когда ехать надо на какой-либо объект, куда не было автодороги, куда можно доехать только этой «узкоколейкой». У них был начальственный, с повышенной комфортностью, автовагон, на котором и разъезжало начальство. По своим производственным надобностям. Ездили и по своим, «меркантильным» делам – за ягодами, грибами, кедровыми шишками.