Уральские стихи

Не видать человека

Без людей одного.

Я — из этого века.

Я ничто без него.

1960

ЦВЕТА НАШЕЙ ОСЕНИ

Я душой ноябрь приемлю,

Пусть он парки оголил, —

Он присыпал снегом землю,

Будто солью посолил,

Чистой солью, не иначе,

Не земля, а хлеба кус.

Снег — на крышах, на антеннах,

Снег давно укрыл траву.

Голубой его оттенок

Переходит в синеву.

Незаметно синий вечер

Все окутал, все обвил.

Это вечер новой встречи,

Вечер дружбы и любви.

Буря праздничного танца,

Перекличка всех имен,

Цвет девичьего румянца,

Цвет вина и цвет знамен.

И летят снежки тугие,

И синеет высота,

И пылают дорогие

Нашей осени цвета.

1960

* * *

Я не видел вас в жизни, я знаю,

Но зато я услышал ваш клич.

И еще я теперь вспоминаю

Вашу кепку, Владимир Ильич.

Так носил свою кепку рабочий,

Так, я помню, отец мой носил.

Он в забое с утра и до ночи

Камень бил изо всех своих сил.

Камень бил, вот и вся–то работа,

От тяжелого взмаха устал.

Но, наверное, думал он что–то

И, должно быть, о чем–то мечтал.

Так оно, вероятно, и было.

Дни за днями стремительно шли,

И простая рабочая сила

Стала главною силой земли.

И его исполнялись желанья,

И с тех пор я запомнил навек:

Нет почетней рабочего званья,

Всех сильней трудовой человек.

И какой бы манерою новой

Ни писали вас в том далеке —

На груди у вас бант кумачовый

И рабочая кепка в руке.

1960

ПИГМАЛИОН

Была невидная девчонка,

Но и не так что бы урод.

Бездумно взвихренная челка,

И зверски выкрашенный рот.

И всякий хлам на ней нанизан,

Что не подступишься к нему.

И вся она была–как вызов,

Быть может, богу самому.

И ведь нашелся смелый парень,

Как говорят, средь бела дня

Он расхрабрился и ударил

И высек искру из кремня.

И осветил девчонку эту,

И сам горит на том огне,

Который год неся по свету

Любовь, заказанную мне.

1960

 * * *

Что я знаю? Только ваше имя.

Постояв немного у крыльца,

Бродим переулками ночными…

Я не вижу вашего лица.

Лунный след на Волге не дробится,

Но могу я, ночи вопреки,

Как слепой, по голосу влюбиться,

По прохладным линиям руки.

У меня такое состоянье,

Будто я всю зиму проболел

И весной впервые расстоянье

В три шага вдоль стенки одолел.

У меня такое состоянье,

Будто я впервые разгадал,

Что никчемно звездное сиянье,

Если так любви не увидал.

У меня такое состоянье,

Будто жизнь немыслимо легка,

Будто все имеет обаянье —

Нежный голос, легкая рука.

Что в нем — в вашем голосе, не знаю,

Что в ней — в вашей маленькой руке?

Темнота редеет… Начинаю

Различать предметы вдалеке.

В нашей жизни так еще бывает —

Не скажу, конечно, что с любым, —

Что один с рассветом прозревает,

А другой становится слепым.

Так и я, собравшись на свиданье

В парк, где ночью свищут соловьи,

Вдруг попал в просторы мирозданья,

В завихрения звездной колеи.

1960

ТЫ ГОВОРИШЬ МНЕ ПРО НЕГО

Ты говоришь мне про него:

Он предал дружбу и слукавил,

А я не знаю ничего

И обвинить его не вправе.

Я не могу никак с тобой,

С твоим решеньем согласиться...

Ведь мы втроем ходили в бой,

Сражались мы с одних позиций.

Давай же встретимся втроем

И выскажемся откровенно,

И вдруг случится, что споем,

Как прежде пели вдохновенно,

Я должен выслушать его,

И если вправду он виновен,

Я буду прям и хладнокровен

И тверд не меньше твоего.

1960

ЧУВСТВО ЯКОРЯ

Утро крепнущей непогоды…

Мимо редких в порту огней,

Где качаются пароходы

На причалах у пристаней,

Мимо длинного «Экспортлеса»,

Где слышнее всего сосна,

Мимо ржавых громад железа,

Летом поднятого со дна,

Шел я в горы… Блестел булыжник,

Брызги с моря, лимонный свет.

Окатило волной, хоть выжми.

Это утренний мне привет.

А потом накатил прибоем

Трубный голос: «Идем со мной!

Направленье возьмем любое, —

Перед нами весь шар земной.

Забирайся и обогрейся

С кочегарами у огня».

Пароход был готов для рейса,

Это он и позвал меня.

Нет, спасибо, останусь дома,

Не скучаю в родной стране.

Чувство паруса мне знакомо,

Но не меньше знакомо мне

Чувство якоря и причала —

Чувство выстраданной земли.

Море нас хорошо встречало,

Все равно мы домой пришли.

Ты отвалишь, а я останусь…

Пусть пока подождут моря.

Люди славят веками парус,

Забывая про якоря.

Передо мною земля лежала,

Я ей дорог, я — вместе с ней.

Все знакомое окружало,

Прижималось ко мне тесней,

Доброй преданностью встречало,

Земляку открывая путь,

Эти пристани и причалы, —

Им и в бурю море по грудь! —

Кольца крепкие над водою,

Якоря под водой на дне, —

Все могучее, все литое

Было так благодарно мне,

Так устойчиво под ногами,

Что, казалось, камни легли

Не мостами, не берегами,

А опорою всей земли.

1960

* * *

Одним кажусь я молчаливым,

Другим — наоборот, болтливым.

Одним загадочным кажусь,

Зато другим — давно понятным

И до того уж неприятным,

Что и в соседи не гожусь.

Одним кажусь весьма серьезным

И легкомысленным — другим.

Всегда, под взглядом самым грозным,

Я, не боясь, отвечу им:

Бывал подчас и тем и этим,

И первым, и вторым, и третьим.

Но все ж, каким бы ни бывал,

Я никогда не забывал,

Что, подвергаясь переменам

И чувствам часто не простым,

Остаться надо неразменным

И неподдельно золотым.

1960

НАГРАДА

Я нынче всех охотно награждаю,

Награды никакой не утаю,

Не пожалею, но предупреждаю,

Что звезд счастливых я не раздаю.

Предупреждаю!.. И пускай мужчина,