Урки и мурки играют в жмурки. Отвязный детектив.

— Караул! — подскочил на заднем сиденье небритый «феликс». — Срочно сообщите эти сведения и нам, иначе последствия непредсказуемы!

— Да погодите вы с последствиями! — огрызнулся Иванушка и повернулся к сестре: — Я хочу знать, каким образом ты могла со мной беседовать, когда я в это время с Алисой…

— Кофе пил, — уточнил милый девичий голос из глубины салона.

Алёнушка Шпигаль окончательно перестала что-либо понимать. Она же прекрасно слышала голос Вани в трубке мобильника! И называл он её Ленчиком… Алёнушка стала приглядываться к брату, сидевшему рядом с нею.

— Ты совсем обалдела?! — возмутился тот, поймав на себе её подозрительный взгляд. — Или тебе особые приметы показать, как в индийских фильмах? Родимое пятно на заднице?

— Адрес, адрес давайте! — вопил чекист, просунув голову с вытаращенными глазами между двух передних сидений. — Каждая секунда дорога!

— Я тебе сейчас по башке дам! — не выдержал братец Иванушка. — Расскажи ему, пусть отвяжется.

— А ты точно в это время на другой квартире был? — продолжала выпытывать Алёнушка.

— Точно, точно, — подтвердил сзади уже знакомый девичий голосок и мечтательно вздохнул: — Точнее некуда…

Алёнушка повернулась назад и внимательно оглядела симпатичную рыжеволосую девчонку, которая нежно пожирала брата влажными ведьмовскими глазищами.

— Понятно, — вздохнула Алёнушка. — Спрашивайте…

Информация, которую сообщила «феликсам» Алёнушка Шпигаль, оказалась второй свежести. На хату Кирюхи Сабельняка мокропаханские чекисты опоздали. Однако затем девица сумела реабилитировать себя, когда выманила в Мокрый Паханск председателя Мао со свитой, сообщив тому, что у сбежавшего брата в рядах Аркаши Делового остался свой человечек. Он-де и маякнул, что люди Аркаши застрелили посланных председателем Шашеля и Салфеткина, а двадцать третьего апреля собираются захватить математика Миронова и забрать у него кейс с образцами, которые выкрал из лаборатории химик Востриков. Так Мао мухой прилетел на ту же липучку, что и Драбкин, ингуши-абреки, а заодно и воры-патриоты.

— ВЫЙДЕМ НА УЛИЦУ, ЕЛЕНА ВЛАДИМИРОВНА, — предложил Алёнушке московский гость с австрийской «пушкой». — Ну что, вроде бы всё прошло, как надо?

— Один раз стало не по себе, — призналась Алёнушка, выбравшись на белый свет из ангара и глотнув относительно свежего воздуха. — Когда Аркаша и Миша нос к носу встретились. Каждую секунду ожидала, что Драбкин ляпнет про разговор по мобильнику и про то, как я ему Шашеля с Салфеткиным сдала.

— Вам же объяснили, Елена Владимировна: на этот случай у нас снайперы имеются, — подивился москвич наивности Алёнушки. — Положили бы их всех с чистым сердцем. Нет, вру: Аркаша Деловой нам живьём нужен. Там ещё не все концы связаны. Нам его партнёры по чемоданному бизнесу очень интересны.

— Да, а что с кейсом? — поинтересовалась Алёнушка. — Если не секрет…

— Чемоданчик мы ещё вечером у Миронова изъяли. То есть не у самого профессора. Он его, оказывается, передал знакомому — завкафедрой химии и биологии. Хорошо, что у того времени не было ковыряться. Сунул кейс в шкаф на выходные. Миронова мы, понятно, подменили своим человеком, так что не только за вас пришлось поволноваться.

— Что же теперь с нами будет? — грустно спросила Алёнушка.

— Вы имеете в виду себя и брата?

— Вот именно.

— Решим что-нибудь, — пожал плечами стриженый парень. — Наворотили вы, конечно, лет минимум на пять. Но помощь следствию, раскаяние, то да сё… Короче, там, — стриженый дёрнул носом вверх, — там решили вас не трогать. Вернее, не сажать. Шеф к Алисе очень расположен. А у неё с вашим братцем роман. Крепкая семья — хороший вариант для агентурной работы. Если ваш Ваня, конечно, согласится. Но что-то мне подсказывает: возражать он не станет.

— А со мною как? — взглянула Алёнушка в упор на весёлого хлопца.

— Обидно менять такие сапоги на кирзовые, — указал глазами хлопец на Алёнушкины змеиные ботфорты. — Правда?

— Правда, — согласилась девица.

— Значит, и с вами поладим, — хохотнул чекист. — Вы ведь не против наладить с нами отношения?

— А что, у меня есть выбор? — поинтересовалась Алёнушка.

— Есть, — подтвердил столичный «феликс». — Но в вашем случае он очень хреновый. Пардон муа за выражение. С Мао не хотите поболтать на прощание?

— Не хочу, — ответила девица и подняла песцовый воротник. — Что я ему скажу?

Она отвернулась от собеседника и впервые за долгие годы тихо всхлипнула. Губы её задрожали. Возможно, кому-то покажется странным, но Алёнушка любила председателя Мао. По-своему, конечно — не страстно, не по-женски, не как любовника. Страсти она давно не испытывала ни к одному мужчине. И вряд ли уже была способна испытать после абстракционистской эротики Сёмы Шпигаля. Хотя, казалось бы, что такого произошло у Сёмы? Свободная любовь, весёлые кувыркания вчетвером. Подумаешь, насилие! Зато приятное… Однако у Лены Шпигаль на этот счёт было совсем другое мнение. При одном воспоминании о втором муже её начинало выворачивать.