Уроборос. Проклятие Поперечника

Я поднялся с лавки, чувствуя, что пришло время закрепить успех трапезы чем-то более крепким, чем пиво. Вынес из пространства за печкой, которое именовал кухней, бутылку водки и пару стопок. Налил до краёв, сел за стол, предложил гостю выпить за знакомство, но он отказался, сказав, что вообще не пьёт спиртных напитков. Хотя чокнуться не отказался — пришлось мне пить в одиночку. Опустошив стопку, я занюхал пустой вилкой, всё ещё вкусно пахнущей жаренрой картошкой с салом, и тут только заметил, что пиво в бокале Курта ни на сантиметр не убавилоось, только пены почти не стало — получается, он брался за ручку, элегантно подносил край кружки ко рту, касался его губами, и у меня создавалось полное впечатление, что он пьёт пиво мелкими глоточками. Вот же удивительно! Оказывается, он только делал вид, что пьёт — то ли из вежливости, то ли ещё из каких-то соображений, а в реальности и глотка не сделал. Странным и необъяснтмым всё это мне показалось, и я решил на досуге над этим поразмыслить и обязательно записать в отчёт. Пока же задал Курту вопрос, на который, я надеялся, он сможет дать ответ:

— Вам что-нибудь говорят такие имена как Микаэла и Сорго?

— Это всё, что вас интересует? Не такой уж и сложный вопрос, как я опасался… Что касается имени Микаэла, то это женская форма еврейского имени Михаил. Переводится, как "подобный богу", ну, или "подобная богу" в случае с Микаэлой. Известные женщины с таким именем в основном спортсменки, модели и артистки… Скажем так, не отмечено оно в истории печатью интеллектуальности… По поводу Сорго — тут тоже всё просто. Нет такого имени. Скорее уж, это кличка… Сорго — травянистое растение. Применений у него много. Самое известное, пожалуй — из него делают веники. В сенях вашего дома, я заметил рядом с мусорным ведром веник светло рыжего цвета — он как раз сделан из сорго.

— Веник?! — я не знал, чему больше удивился: многогранным знаниям Курта или тому, что Свидетель с соседнего с Микаэлой участка назван в честь растения, из которого делают веники.

— Именно. Веник. Гибкие, но в то же время прочные стебельки, уложенные в плотную структуру. За не имением веников, сделанных из современных материалов — удобная и незаменимая в домашнем хозяйстве вещь… А на счёт клички Сорго — смею предположить, что она дана человеку, обладающему внешними чертами, присущими венику, сделанному из сорго… Кто дал ему такую кличку — большой шутник…

Но что-то на лице Курта не было и намека на улыбку, да и меня на смех не пробило — скорее, во всём этом чудилось что-то таинственное и зловещее. Я не заметил, как налил и выпил ещё водки — на этот раз даже вилкой не занюхав. Курт присвистнул:

— Надеюсь, увеличение темпа пития не вызвано моим объяснением слова "сорго"? Будет обидно, если это негативно скажется на выполнении ваших служебных обязанностей…

— Каких обязанностей? — опешил я.

— Самых что ни на есть служебных. Вы же, как я понял, числитесь свидетелем на этом участке дороги. Руководство доверило вам ответственное дело. Не собираетесь же вы его игнорировать?

— Конечно, не собираюсь… — машинально ответил я. — Но… Почему это вы вдруг, собственно говоря, так обеспокоились моими обязанностями?

— Да вы не перпеживайте так сильно! — Курт дружелюбно улыбался, запотелость со стекол очков сошла, и я увидел сквозь них близкопосаженные глаза, противоречащие улыбке, источающие, как мне показалось, жесткий, колючий, немилосердный взгляд. — Я уже довольно долго иду по дороге, лично знаком, без преувеличения, не с одной тысячью таких же как вы свидетелей. С некоторыми общался не один день. Меня, в определённом смысле, даже можно назвать знатоком свидетелей… И, как думаете, что я могу сказать конкретно о вас?

— Что? — разговор становился настолько для меня необычным и интересным, что я совершенно перестал чувствовать действие выпитой водки.

— Вы уникальная личность — свидетель, который пустил меня в свой дом. Остальные, несчетное количество, как я ни напрашивался, как ни изголялся, даже на порог меня не пускали… Говорили, что для таких как я есть мотели, гостиницы, трактиры и так далее… Везде бесплатная еда и кров. Ешь, пей, живи где хочешь и сколько хочешь. Но под свой свидетельский кров не пускали… В отличие от вас… Вы пустили, дали возможность хозяйничать, я попарился, одел ваш халат, приготовил вашу еду, сижу за вашим столом… И ничего… Поэтому, смею вас заверить, вы — уникум, среди всей своей свидетельской братии — исключение из правила…

Как так? Неужели это правда — никто из тысяч свидетелей, к которым он обращался, не пустил его на порог? Только я? С Петрой всё ясно — она бы ни за что не пустила этого проныру в свою обитель. Там даже я, её сосед, никогда не бывал. Но остальные-то! Неужели ни одного не нашлось, кто бы пустил Курта к себе в дом? В это не верилось. А если это правда, то — не совершил ли я чего-то запрещенного?