Уроборос. Проклятие Поперечника

– Что касается первого вопроса. Не существует в природе такого места, где нельзя было бы молиться Господу Вездесущему и Всеблагому, потому что Он пребывает везде. Но есть специальные места, приспособленные для молитвы, где Господь пребывает особым благодатным образом – это православные храмы, коих по всей земле тартарской, в особенности же в столице, превеликое множество. Что же касается всего остального, то, как главе государства, на которого возложена большая ответственность за судьбу многих народов и необходимость в ознакомлении с культурами и верованиями оных, вам не только позволительно сидеть и подкреплять силы организма пищей во время трудов ваших, но и должно это делать, дабы не ослабеть духовно и физически, не впасть в искушение и не наделать ошибок, могущих привести к катастрофическим последствиям. Я же, ничтожнейший из рабов Божиих, денно и нощно держу пост, не вкушая ничего скоромного, чтобы испросить у Господа Бога милость для всей страны нашей и народов, её населяющих, потому что возложена судьбою на меня обязанность пастырская, тяжкая. В ответе я за весь православный мир, не до вкушения еды мне – пищею служит мне молитва неусыпная. Поэтому от вашего любезного предложения потрапезничать после нашей встречи вынужден отказаться, но и не выразить благодарность вам права не имею.

Складно, доходчиво и, самое главное, авторитетно объяснял патриарх, любо-дорого было его слушать; если бы Дмитрий Дмитриевич не знал всю подноготную этого человека (от корки до корки прочитал подробнейшее досье на него из Особого отдела), то решил бы, что греховодника этого давно пора причислить к лику святых; в досье, в общем-то, не было ничего особенного, криминального и экстраординарного, – так, обычные грешки, присущие всем людям, разве что особняком стояло ни с чем не сравнимое сребролюбие и властолюбие, ну, так кто из людей без этого? В конце концов, без здоровых амбиций и Дмитрий Дмитриевич не стал бы президентом Великой Тартарии. Но всё-таки было в патриархе что-то раздражающее; и раздражение это действовало сильнее, чем благоговение, вызванное елейным голосом и золотым облачением, – удачно воспользовался периодом неразберихи в стране, когда церковь получила право беспошлинной торговли, в том числе со странами Запада, закупал не иконки и свечки, а самую востребованную на тот момент продукцию – водку и сигареты. С одной стороны, понять можно – церковь нуждалась в деньгах на восстановление разрушенных храмов и строительство новых, с народа взять нечего, с государства и подавно, но с другой стороны – какая итоговая цена у всего этого благого барыжничества? Сколько людей спилось и заработало рак лёгких ради того, чтобы церковь стала богатой, особенно этот пузатый человечишко в золотых одеждах, с хорошо подвешенным языком и зычным голосом? Не лучше ли было проводить богослужения в сараях или под открытым небом, в рваных рясах, зато с чистой совестью? Хотя какая тут к чёрту совесть! Её на хлеб не намажешь, от неё одни убытки, сплошное беспокойство и разочарование, значит, её можно смело выбросить на помойку. "Расчётливый, хитрый, умный, алчный, дальновидный. Готов к сотрудничеству, так называемое таинство исповеди считает формальностью, действующей только в отношении приходской массы. Предоставил уже много полезной информации о неблагонадежных субъектах, перспективный внештатный сотрудник. Оплату за предоставленную информацию предпочитает получать в долларах США" – было в том числе написано в досье.

Доримедонт – имя-то какое получил при возведении в сан! Отличается от Дормидонт одной буквой – древнегреческое, переводится как "начальник копья", зачем-то присобачил букву "и" к нему, как будто это что-то меняет – хотя… Способна же изменить человека одежда, так почему же одна буква не может изменить значение целого слова? Деньжищ патриарх Доримедонт нахапал столько за время своего служения, что для их сбережения потребовалось создание целого банка с огромным подземным хранилищем, оснащенным самыми передовыми системами безопасности. Воссел на этой горе из денег, всех под себя подмял, всех купил – так и стал патриархом – сначала на гору из денег забрался, стал её хозяином, остальных попов себе подчинил при помощи тех же денег, а уж потом и полностью церковь к рукам прибрал, включая все возможные регалии, верховные посты, звания и хозяйство до самого последнего кадила.

– Ваше Святейшество патриарх всея Тартарии Дармидонт… – демонстративно протокольно обратился к патриарху Дмитрий Дмитриевич, намеренно произнеся его имя с искажениями – решил проверить, обратит тот на это внимание или нет. Обратил: