Уровни Глубины

Тем, кто, прокатившись несколько раз на крупной волне, имеет возможность в любой момент отойти от зоны прибоя на более-менее спокойную воду, чтобы перевести дух, сидя на доске, – а то и вовсе выйти на берег и отдохнуть, – не понять, каково это: час за часом ежесекундно нестись куда-то по бесконечным водяным валам, то проваливаясь в тартарары между ними, то взлетая на очередной гребень – но только затем, чтобы увидеть бесконечное множество таких же, вздымающихся следом за ним до самой кромки видимости.

Наверное, ощущения можно было бы сравнить с внезапно сломавшимся аттракционом «американских горок», который вдруг решил не отпускать своих посетителей и катает вагончики с ними без остановки до самого отключения питания аварийной бригадой. Поначалу, конечно, впечатления будут новыми и необычными, – однако приедается такое удовольствие весьма быстро.

Добавьте к этому еще два момента.

Первый: ты почти ничего не видишь. Водяные валы, гонимые ветром в открытом море вдали от мелководья, не подчиняются какой-то единой симметрии или порядку. Да и смотрятся совсем иначе, чем крутые и с рокотом завивающиеся в каскад водопада на мелководье. Оно и происходит-то лишь потому, что там нижняя их часть тормозит свое движение о близкое дно, а верхняя – обгоняет ее. И не будь водяная волна такой пластичной, попросту «с разгона пошла бы кувырком».

А здесь, на глубокой воде, тормозить и останавливать их уже некому. И потому выглядят они, по большей своей части, просто бесконечной чередой густо разбросанных крутобоких водяных холмов. На каждый из которых по курсу еще предстоит взобраться, чтобы продолжить свое движение вперед. Экипаж даже совсем небольшого корабля имеет преимущество: сидя в надстройках на приподнятой над водой палубе, он получает гораздо лучший обзор. Чего уж говорить о крупнотоннажных судах, для которых даже самые свирепые волны проходят за окнами капитанских мостиков достаточно далеко внизу. И оставляют возможность видеть бушующее море на многие сотни метров вокруг, лишь обдавая надстройки облаками поднятых ветром брызг от самого вспарывающего неугомонную воду корпуса судна.

А вот второй «приятный» момент как раз в этом самом водяном душе и заключается. Конечно, когда по воде даже самым полным ходом несется канмусу, – а не громадное, по сравнению с человеческим телом, боевое судно, – то водяной шлейф из бурунов и брызг за ней будет гораздо меньше. Хотя, когда это делает Рейна, он тоже впечатляет… Но вот в штормовом море все иначе. Здесь уже на пляшущих волнах не разовьешь ту скорость, да и на них собственных пенных шапок, которые бы сдувал ветер, при наиболее частой штормовой погоде средней силы не так чтобы много. Куда больше воды льется дождем с неба. Однако для скользящих по воде Дев Флота это почти ничего не меняет: стопроцентная влажность и бесконечный душ при ветре даже в теплых широтах создают все условия для стремительного переохлаждения. Что тогда можно сказать о тех, кто несет службу в куда более холодных или арктических широтах – даже непонятно. Ведь там еще приходится бороться и с обледенением.

Экипаж судна может укрыться во внутренних помещениях, и без особой надобности на палубе не показываться. А канмусу, кроме собственного гидрокостюма, лицевой маски и обвеса, прятаться негде. И здесь выручает только собственный могучий, нечеловеческий метаболизм, производящий тепло просто в гигантских масштабах, – но за который позже приходится расплачиваться поистине волчьим аппетитом.

Вот и брезентовые сумки с пайками опустели у девчонок уже через десять часов хода, хотя и шли они довольно бодро, держа скорость гораздо выше, чем реальные корабли в такую погоду. Все же человеческие габариты воплощений кораблей давали им сто очков форы и в тяговооруженности, и в не столь сильном воздействии волн и ветра.

Но все же мне было с чем сравнить: если канмусу именно боролись со штормом, – пусть успешно и привычно превозмогая волны, – то Глубинные, как истинные дети моря, просто были его частью, грациозно скользя по воде и под ней, как казалось, совершенно не прикладывая никаких лишних усилий. Им вообще в этом смысле, кстати, оказалось гораздо проще: будучи изначально созданиями подводными, все эсминцы с Цу и Чисэ, например, попросту держались на несколько метров глубже поверхности. И пропускали водяные валы над собой, лишь изредка появляясь на поверхности.

А вот Рейна и Нэлл, – видимо, не особо желая оставлять своего лидера в одиночестве, – хоть и старались держаться надводного положения, но показали новый фокус. Просто, сохраняя общий для всех курс и скорость, они входили в очередную стену накатывающейся водяной горы с одной стороны.., и выходили уже с другой. Чем вызывали довольно частые завистливые взгляды девчонок, которым приходилось испытывать на себе все прелести болтанки и нескончаемых прыжков между небом и поверхностью моря.

Что же до воздействия «времени чудес» на мою стаю и меня самого…