Усадьба леди Анны

— Дидье, думаю, мне придется нанять дополнительно писцов, кроме Атонио, чтобы сделать копию каждому из вас!

— А вы, ваше высочество, просто разрешите Антонио сделать список для каждого, кто заплатит. Думаю, — усмехнулся Дидье в свои холеные усы, — ваш писец сможет изрядно озолотиться на таких списках. Я сам, лично, не пожалею пары монет.

* * *

После пикника, хоть и прерванного появлением дофина, но прошедшего весьма удачно, Анна сидела в маленькой комнатке-кабинете. От порции свежего воздуха, глинтвейна и небольшого обжорства слегка тянуло в сон, но принц, уезжая, передал ей запечатанный сургучом массивный кожаный сверток: личное послание его королевского величества.

Герцогиня чувствовала, что до завтра просто не дотерпит: помрет от любопытства. О чем может писать ей король, которого она видела всего несколько минут в этой жизни? Вряд ли он интересуется ее здоровьем.

Король в этом мире — верховный правитель, вольный в жизни и смерти подданных. «Это, пожалуй, даже немного круче, чем быть президентом», — усмехнувшись, подумала Анна. Ей было страшновато ломать печать на свертке, но и выбора особенно не было.

Содержание свертка оказалось весьма неоднозначным. Во-первых, был четкий приказ, требующий переезда герцогини Ангуленской вместе со своим двором и штатом прислуги в Парижель.

Самой герцогине было предъявлено условие: «…не позднее месяца, следующего за дженуарием, доложить в канцелярию дворца о прибытии. Вы получите приказ о дате аудиенции…»

Приписка гласила, что к ней для охраны в путешествии будет выслан отряд гвардейцев, и у капитана будет маршрут следования.

Подпись короля и малая печать, все как положено. Непонятно, зачем его величеству понадобилась герцогиня на аудиенции, но ехать придется — это стало понятно мгновенно.

Второй документ был еще необычнее. Это оказался довольно тугой сверток пергаментов, содержащих полный список некоего пригородного поместья, полученного герцогиней Анной Ангуленской «… в полную и безраздельную собственность…» лично от короля.

Похоже, что его величество собирался требовать проживания герцогини в пригороде Парижеля. Зачем?! Встревоженная Анна перебирала пергаменты с описанием строений и посадок в поместье. Был даже небольшой рисунок в технике гравюры.

Подарок, это, конечно, прекрасно, но…

Большой дом, не меньше двадцати окон по фасаду, бальный зал с окнами в пол, три этажа и даже пара симметричных островерхих башенок. К нему вела широкая подъездная аллея. Вот на ней и стоял художник, когда рисовал.

Судя по дополнительным спискам, есть хозяйственные постройки: конюшня, отдельный большой погреб, даже коровник и птичник на границе огромного сада и приписанного к усадьбе огорода.

Да и сам сад поражал воображение размерами. В переписи значилось более ста различных плодовых деревьев, розы-пионы-гортензии и еще куча неизвестных Анне названий цветов. Одних только клумб и рабаток было записано почти по тридцать штук, у каждой такой строчки указаны размеры.

Пруд, мраморные и бронзовые статуи общим количеством семнадцать штук. И два фонтана — большой и малый. Какой-то инвентарь, и какая-то оранжерея, и теплица, и еще что-то…

Более подробного описания невозможно было придумать.

Анна, резко перехотевшая спать, перебирала листы пергамента, совершенно не понимая: что со всем этим делать? Зачем, а главное, за что, ей такой подарок?! Утреннее совещание с мадам Берк кое-что прояснило:

— Понятно одно, ваша светлость. Король требует поменять место жительства, и вы не можете возражать.

— А мой муж… Он знает об этом?

Фрейлина неопределенно пожала плечами и спросила:

— Он хоть раз писал вам сюда? Сам, лично.

Анна порозовела. Ситуация и правда была очень неприятная, но сознаться мадам Берк гораздо проще, чем кому-либо еще. Потому она покачала головой и тихо ответила:

— Своего мужа я видела один-единственный раз в день бракосочетания и королевского приема.

Мадам Берк воззрилась на нее с удивлением и недоверчиво спросила:

— Утром его светлость покинул вас раньше, чем вы проснулись?

— Нет. Он покинул меня во время приема и его высочество дофин увел меня.

На щеках почтенной дамы вспыхнули розовые пятна. Тема и впрямь была деликатной, но она упрямо и настойчиво уточнила:

— Вы хотите сказать, ваша светлость, что ваш брак до сих пор не консумирован?!

— Да. Именно так.

Воцарилась тишина. Мадам Берк задумчиво ощипывала одну из двух изящных кистей, украшавших ее веер. Тонкие желтые ниточки прилипали к темному бархату юбки, но она продолжала теребить беззащитную безделушку, не обращая внимания на беспорядок в собственном туалете. Это было совсем не свойственно ей и встревожило Анну.

Наконец, сделав какие-то выводы, мадам тяжело вздохнула и сказала:

— Могу ошибаться, конечно… Но думаю, информация об этом вопиющем факте дошла до его королевского величества. Думаю, в данный момент он недоволен младшим сыном и…

— И что, мадам Берк? — не удержалась от вопроса Анна, перебив затянувшуюся паузу.