Усадьба «Розель»

Рыбацкий костюм Виктору был неимоверно к лицу. И вообще на нем любая одежда ладно сидела. Странно, что Элина предпочла Кристапа. Неужели только потому, что он на десяток лет младше? Теперь хотя бы Миле стало известно, с кем она видела женщину в прошлый раз в спальне. Хотя от этого легче не стало. Даже напротив — она явно нажила себе врага в лице Элины. Уже было понятно, что это еще тот тихий омут, и неизвестно, какие там водятся черти…

Дальнейший отдых не приносил Миле никакого удовольствия. Ночевала она в одной палатке с Иваром, которого выгнала Маша. Пришлось позвать ребенка к себе. Когда все отправились спать, они вдвоем устроились у костра, и принялись обсуждать романы Дюма. Ивар оказался на редкость смышленым мальчишкой. В его возрасте нынешние дети мало интересовались классикой. А этот умник замахнулся на «Ожерелье королевы» — не самый легкий роман великого французского писателя.

— Обычно в твоем возрасте «Мушкетеров» читают, — заметила Мила. — Ну или «Графа Монте-Кристо».

— Я все это уже прочел в прошлом году, — похвастался паренек.

— А я в детстве тоже зачитывалась Дюма.

— Кто ваш любимый герой? Атос, наверное.

— Да, как ты догадался?

Ивар снисходительно пожал плечами.

— Его все девчонки любят.

Неожиданно из палатки показался Виктор. Молча взглянул на них, достал сигареты, закурил.

— Не спится? — поинтересовалась Мила, которую тяготила образовавшаяся тишина.

— С вами разве уснешь?

— Мы вроде бы тихо говорили.

— Тихо, — согласился он. — Приходилось прислушиваться. Я тоже был поклонником Дюма.

Теперь беседовали уже втроем. Ивар умолял, чтобы ему не рассказывали сюжет «Ожерелья», но Мила с Виктором, все время об этом забывали, с головой окунувшись в творчество одного из любимых писателей детства.

— Ивар решил прочесть этот роман, потому что думает, будто он о Калиостро, — Юрьянс-младший с усмешкой покосился на сына.

— По-моему, это не совсем так, — заметила журналистка. — Кстати, в реальности это ожерелье такое громоздкое. Я видела в интернете фотографии. Его собираются выставить на аукционе Сотбис.

— Так что, такое украшение на самом деле существует? — удивился Ивар.

— Да вся эта афера на самом деле имела место, если верить истории. Ожерелье даже в какой-то мере повлияло на судьбу королевы. Ее казнили, конечно, не только из-за него. По сути, оно ей и не принадлежало, но обозленному народу это не объяснишь, — стала пояснять мальчику Мила.

— Ты еще вспомни про пирожные, — добавил Виктор.

— Да я в курсе, что фразу про пирожные Мария-Антуанетта не говорила[2], - важно, с видом интеллектуала бросил школьник.

— А ты знаешь, что героиня «Ожерелья» является одним из прототипов миледи из «Трех мушкетеров»? Помню, все гадала, правда ли, что Жанне де Ла Мотт удалось скрыться от наказания, — заметила Мила.

— Она бежала из тюрьмы, но сначала была публично высечена и заклеймена, как воровка, — пояснил Виктор.

— Вы спойлерщики! — обиженно заявил Ивар, и добавил: — Я пошел спать.

После его ухода воцарилось напряженное молчание. Мила боялась повернуть лицо в сторону Виктора, буквально физически ощущая на себе его взгляд. Да, он жесткий человек, не умеющий идти на компромиссы, грубый, но он не заслуживал такого отношения со стороны Элины. Точнее, Миле казалось, что не заслуживал. Хотя, кто знает, какие скелеты прячутся в шкафу этой семьи? Ведь часто в изменах жен виноваты сами мужья. Женщине нужно постоянно чувствовать себя любимой и желанной, иначе она начинает искать эти чувства на стороне. А особой нежности со стороны Виктора к Элине за все это время как-то не наблюдалось.

— Помнишь, я спросил, откуда у тебя шрам на лице. Ты так и не ответила, — голос мужчины в тишине ночи неожиданно перебил тихое потрескивание костра.

Мила смутилась, неловко поправила плед, в который завернулась, спасаясь от ночного холода, и наконец принялась рассказывать.

— У нас в детском доме была одна девочка… Такой местный лидер, заводила и хулиганка. Она обижала других детей, отбирала вещи, игрушки, еду. Однажды это коснулось и меня. Я не стала терпеть, а пожаловалась воспитателю. Ее наказали. А потом она обозвала меня стукачкой и сказала, что проучит. Во время прогулки она и ее друзья мальчишки завели меня за старое здание котельной на территории детского дома. Угрожая ножом, она заставляла меня раздеться догола. Но я стала кричать, вырываться, звать на помощь. За это она порезала мне лицо.

Мила отвернулась, чтобы избежать встречи с карим взглядом, в котором сейчас отражались желтые язычки огня.

— Странно… Я этого никогда никому не рассказывала…

«Даже Олегу», — мысленно добавила она.

— Ну я так и думал, что это последствия жизни в детском доме, — вздохнул Виктор. — Наверное, там было очень нелегко.

— Не знаю, мне не с чем было сравнивать. Хотя там я получила хороший урок на всю жизнь — никогда не давать себя в обиду. Если меня хотят ударить, то я в ответ бью еще сильнее. Два зуба за зуб. Фигурально, конечно. Я маленькая, но смелая. И хоть драться мне не приходилось никогда, только один раз в детстве, но я чувствую в себе решимость на все. Видимо, чувствуют ее и другие.