Усадьба «Розель»

— Ну вот слушай. В детстве я отдыхал в лагере. Мне тогда примерно двенадцать лет было. Мы жили на Кавказе, поэтому лагерь располагался очень высоко в горах, в красивейшем ущелье. Детей никуда не выпускали. Но мы все равно тайно выходили. И вот однажды нашли заброшенный дом егеря. Дом как дом, ничего необычного. Осматривать его мы пошли после ужина. И уже стало темнеть, когда собрались назад. А темнеет в горах рано. Вышли из дома и все трое увидели белую женщину, которая парила на соседней горе, а потом медленно скрылась. Тогда мы не знали, что это к опасности. Накануне прошел сильный ливень. Обратно решили пойти другой дорогой. То есть даже не дорогой, а напрямую — вниз с горы. Не учли, что после дождя земля сырая, а трава скользкая. Спускались друг за другом. Первым вниз кубарем полетел я. Сломал ногу. Подруга вывихнула руку и шею, а друг отделался ушибами.

— И это тебя ничему не научило, — подытожила девушка.

История была занятная, хотя чего только дети себе не нафантазируют.

— А вообще, конечно, у тебя стальные… нервы. Ходить в такие места одному, без специального оборудования… — заметила Мила.

— И, тем не менее, ты сейчас едешь со мной, — напомнил ей Макс, и глаза его задорно блеснули. — А если серьезно, любой старый дом хранит память о людях, живших там долгие годы. Это не новость. А называть это можно как угодно — призраки, духи и тому подобное. Существует старое поверье, что в каждом доме живет домовой, дух этого дома. Он может обитать в покинутом доме еще какое-то время в отсутствие хозяев, затем уходит сам. И такой дом очень быстро начинает разрушаться, приходить в негодность. Пока домовой обитает в жилище, он смотрит за порядком, и отпугивает непрошеных гостей, издавая разные звуки похожие на шаги, стуки в двери и стены.

Мила ничего не ответила. Все эти суеверия ее немного пугали, хотя она никогда ни во что подобное всерьез не верила.

— Кстати, заедем в одну деревушку. Познакомлю тебя кое с кем, — спохватился Максим.

— С кем?

— Увидишь. Во время одной из своих вылазок встретил этого человека. Занятные истории рассказывает. Тебя заинтересует.

Журналистка с раздражением подумала, что их поездка к усадьбе затянется, но возражать не стала. Тем более что ей действительно было любопытно, кого же там нашел Макс.

Человеком, с которым парень хотел ее познакомить, оказалась старушка, которой со всей уверенностью можно было дать лет девяносто. И, тем не менее, она очень юрко для своего возраста двигалась. Женщина оказалась тезкой латвийской актрисы Клары Ваболе, о чем с гордостью и сообщила. Мила с Максимом переглянулись, оба впервые слышали об этой артистке.

Обрадованная гостям, старушка приготовила чай и усадила молодых людей за деревянный стол во дворе под раскидистой старой яблоней.

— Хорошо, Максимка, что ты приехал. А то у нас тут скучно, уже и поговорить не с кем — все подруги померли, — женщина выставила на стол блюдо с пряниками и конфетами.

Старушка оказалась довольно жизнерадостной. Долго развлекала их местными сплетнями, пока Максим не напомнил, что их интересует рассказанная ею в прошлый раз история.

— А, ты про солдатика?

— Да, расскажите Миле. Она журналистка.

— Да? Никогда с журналистами не общалась! Расскажу, конечно, слушай, девочка.

Бабушка уселась поудобнее, и стала говорить, машинально теребя в руке краешек фартука.

— Мне в сорок четвертом исполнилось четырнадцать лет. Жили тут с бабкой и матерью. Отец на фронт ушел. А братьев-сестер у меня не было. Помню, когда немцы явились, все наши в лес убежали с узлами. Кто-то даже скотину прихватил. А потом как-то все улеглось, люди в дома и возвратились. Немцы нас не трогали. Ну и мы старались реже им на глаза попадаться. Но я знала, что бабка моя помогала то партизанам, то беглым пленным. Говорить об этом было строжайше запрещено даже дома между нами. Так вот, однажды ночью, перед тем как русские Резекне освободили, постучал к нам в окошко кто-то. Я сделал вид, что сплю, а сама прислушивалась. Бабка открыла. Потом она матери шепотом рассказала, что пришли два солдата. Один другого приволок на себе. Ни звания не сказал, ни в каких войсках служит. Но тот, второй, тяжело ранен был. И друга своего называл «товарищем капитаном». Бабушка им в сарае разрешила расположиться. Дала воды и накормила. А на рассвете молоденький, тот, что ранен был, помер. Капитан его у нас в огороде закопал и ушел. Вот и все.

— И что, он там так и похоронен? — изумилась Мила.

— Ну да. Внук обращался к поисковикам, но те сказали, что их только военная техника и немецкие захоронения интересуют.

— Это, бабушка, не поисковики, а черные копатели, — заметил Максим.

— Как капитана звали, вы не помните? — на всякий случай спросила девушка, хотя догадывалась, что ответ будет отрицательным.

— Да кто ж его знает. Он вроде и не называл себя.

— А внешне он какой был? Блондин?

— Вот-вот, кажется, белобрысый. Бабка так говорила. Она потом вскорости померла, а то б я больше подробностей расспросила.