Усадьба «Розель»

Педантичный Юрьянс и тут подписал многие фотографии, указав, кто на них изображен, а также кое-где даты и места. Именно это и сыграло решающую роль в расследовании журналистки. Она несколько часов рассматривала снимки, сопоставляла даты, сравнивала лица… Результаты оказались ошеломляющими.

— Неужели… — прошептала девушка, уставившись в экран ноутбука.

Миле пришла в голову догадка, от которой она содрогнулась. Но не стоило торопиться с выводами. Теперь следовало собрать воедино весь накопленный материал, разложить по полочкам все факты…

[1] Флориш (англ. Flourish) — некоторое действие с картами, по сути жонглирование ими, с целью демонстрации своей ловкости и отвлечения зрителей во время скрытых манипуляций.

ГлаваXVII

— Ты совсем уже? — его голос чуть дрогнул, а в глазах читался неподдельный страх. — Ты вообще соображала, когда лезла туда, что там могла быть установлена растяжка, например? Олег говорил тихо и серьезно. Мила виновато опустила голову.

— Нет, я не подумала…

Ее саму сейчас очень взволновала эта мысль. Но то, как искренне за нее испугался Олег, говорило о многом. Кажется, между ними еще далеко не все потеряно. Правда после того, как она рассказала о ящиках из-под снарядов в подвале, больше ничего он слушать не желал.

— Ну что ты так завелся! Все же хорошо, — попыталась успокоить его девушка.

Не вышло. Лалин стал возмущаться еще больше.

— Ты журналист, и не подумала о таком? Что у тебя в голове?

Мила сидела, понурившись, понимая, что действительно сглупила. Она пришла к нему утром. Думала, что он с ней и разговаривать не станет, а то и вовсе прогонит. Но Олег давно остыл и даже сам раздумывал над тем, что следовало извиниться. Однако он бы в этом никогда не признался.

— Ты не дослушал, что было в тех ящиках, — заметила журналистка.

— Да мне все равно! Главное, что не снаряды, — все еще горячась, бросил Олег. — Или все-таки снаряды? Не удивлюсь, если ты прихватила несколько, чтобы мне показать! С тебя станется.

Мила недовольно засопела. Лалин опять за свое! Что ее всегда раздражало в бывшем муже, так это то, что он порой преподносил ее поступки или слова, как совершеннейшую глупость. Этакое покровительственное отношение папочки к непутевой дочке… Хотя он был всего на два года старше нее.

— Не хочешь — не слушай! — возмутилась она. — Я вообще к тебе по одному делу… У тебя есть знакомые в МВД Норильска?

На лице Лалина, все еще нервно мерившего шагами комнату, отразилась, сменяя одно за другим, целая гамма выражений. Кажется, он был удивлен, готов расхохотаться, но боролся с этим, стараясь принять серьезный деловой вид.

— Почему именно Норильска? Воркута, например, не устроит?

— Олег! Мне нужно узнать информацию о человеке, который был туда эвакуирован в годы войны. Вот тут все данные.

Она положила на стол сложенный вдвое блокнотный лист.

— Зачем тебе это? — мужчина пробежал взглядом текст, написанный небрежным, но очень красивым почерком: «Эжен Юрьянс, дата рождения 13 сентября 1920, поселок… Маргарита Юрьяне, в девичестве Колпакова, дата рождения 1 марта 1926…».

— Это для моей статьи.

Лалин еще какое-то время покрутил в руках бумагу, затем бросил листок на стол.

— А я, кстати, кое-что интересное уже разузнал, — похвастался Олег и, понизив голос, словно собирался сообщить нечто очень важное и тайное, проговорил: — Знаешь, где работает твой ненаглядный? На заводе Форд! Не думал, что туда латышских гастарбайтеров берут.

Мила поморщилась при слове «ненаглядный». А Лалин, не замечая этого, продолжал рассуждать.

— На самом деле это мне его супруга рассказала. Вот не просто так он в Германии работает. К своим подался.

— Он не мой, — наконец нарочито лениво огрызнулась Мила. — И что значит «к своим»?

Олег ухмыльнулся.

— Это значит к фашистам, — пояснил Лалин.

Говорил так, будто делает одолжение. Это бесило ее в Викторе, а Олегу так и вовсе не шло.

— Зато жена у него дама интересная.

Девушка сделала вид, что его слова ее не задели, хотя внутри кольнуло жало ревности.

— Ну да, мужчины таких любят, — кивнула Мила и безэмоционально добавила: — Элина похожа на суку во время течки. Разница лишь в том, что у собак этот период временный. Ты в курсе, что она в наглую изменяет мужу?

Лалин улыбнулся. Девушка поняла, что повеселила его, выдав этой фразой всю клокотавшую в ней ревность.

— И это не удивительно, — Олег поднял вверх указательный палец. — Постой. А ты откуда знаешь?

— Не важно, — отмахнулась Мила, не желая обсуждать личную жизнь Виктора.

И, сказать по правде, она была очень задета тем, что бывший муж говорил об Элина с явной симпатией. Тон и слова его были шутливыми, но смотрел он на Милу со всей серьезностью, словно ему важно было знать, как она поведет себя после этих его слов, что ответит. Не в правилах Лалина было обсуждать людей, значит, ему действительно важно знать, как она относится к Юрьянсу-младшему. Поэтому неудобный разговор о Викторе Мила поспешила замять.

— Есть еще кое-что, — журналистка включила свой планшет и нашла в почте пересланное с почты Айварса Эженовича письмо. — Вот, взгляни.