Ускользающая темнота

Зоя ни за что не желала ложиться спать. Она боялась, что Паша не приснится ей, а проводить даже несколько часов без мыслей о нем не хотелось. Все ее существо пребывало в завтрашнем, вернее уже сегодняшнем дне. Сотни беспокойных раздумий бередили ее, сидящую в темноте на кровати и глядящую в темноту: а вдруг его не будет, а вдруг девочки не обрадуются, что она пришла без приглашения; ведь ее звали на вчерашние посиделки? А вдруг она придет, а там вообще никого не будет? К тому же совершенно непонятно, что надеть. Эта мысль поразила ее – раньше подобных не возникало. Действительно, непременно надо красиво нарядиться. Что же делать? Поискать в маминых вещах? Среди них обязательно найдется что-то очень красивое. Сейчас это невозможно, но завтра...

Постепенно глаза стали закрываться сами собой. Девочка попыталась бороться со сном, но дремота нежными прикосновениями опускала веки, поглаживала их прозрачными пальцами и в конце концов одолела ее сопротивление. Мягко проваливаясь в темный колодец мира сновидений, Зоя думала: «Милая мамочка! Если бы ты была рядом, как мне хочется с тобой поделиться, все рассказать. Если бы ты только была рядом, была рядом, была....»

* * *

Старый сундук был полон одежды. Конечно, все эти платья, блузки и юбки еще велики Зое, но, наверное, платок или шаль подойдут. Она достала длинный бархатный шарф бордового цвета, вышитый красивым рисунком. По краям его висели шелковые кисти. Вещи остались, они никому не нужны, а вот все мамины драгоценности, которых было немного – но зато какие! – во время войны обменяли на хлеб и другую еду. Еще отдали мамину шубку... Зоя накинула шарф поверх своей кофты. Красиво! Только вот очки. Почему у меня такие страшные окуляры с толстенными стеклами?! Может, их снять? Она положила оправу на столик рядом с зеркалом. Все расплылось. Нет. Папа не разрешит идти без очков, да я и не смогу. Как я раньше не замечала, какое я в них страшилище. Надо будет дойти, а перед Вариной квартирой снять. Почему же тогда Паша меня позвал? Может, он не разглядел в темноте и в метели, какая я в этих дурацких очках? Скорее всего, так и есть. У девочки даже мысли не возникло, что человек мог просто быть дружелюбным и навеселе.

Зоя пристально рассматривала себя в зеркале и находила все новые и новые недостатки. Бесцветные брови и ресницы, глаза маленькие, прыщики на лбу и щеках, нос рыхлый, куцый подбородок треугольничком. А рот? Потрескавшиеся губы, какие-то маленькие. Волосы – грязная солома. Постепенно ее стала охватывать паника. Куда она собралась? Как она покажется Паше? Он никогда не захочет дружить с такой уродицей. Ну почему, почему ее мама такая красивая и папа симпатичный, а она? Может, я вообще не их дочь? И Зоя расплакалась. От слез глаза ее распухли, нос покраснел, и теперь, глянув на себя в зеркало, она решила, что точно никуда не пойдет. Зоя плакала долго – жалела себя, маму, папу, которого обманывают, но, в конце концов, слезы иссякли и дали ей облегчение. На душе было уже не так грустно. Накинув мамин платок, она вытерла глаза. Пора собираться.

С двумя коробками, засунутыми в мешок, терзаемая сомнениями, она с замершим сердцем постояла недолго у Вариной двери и нажала кнопку звонка.

Варя ничуть не удивилась и кивком пригласила ее следовать за ней. В комнате пахло папиросами, на столе стояла открытая бутылка портвейна и несколько стаканов. Возле стола сидел Паша и наигрывал на гитаре какую-то мелодию. Он поднял глаза на Зою и тут же опустил их, и взгляд его не выразил никаких эмоций, парень продолжил бренчать. Если бы Зоя не выплакала дома недельный запас слез, то не смогла бы сдержаться, и они брызнули бы из ее глаз, как у клоуна в цирке. А так только сердце тоскливо сжалось в комочек и затем, резко развернувшись, стало бешено колотиться. Она не знала, что делать, что сказать, как объяснить свое появление, и неловко стояла посреди комнаты с мешком в руках, и казалось, никто не обращает на нее внимания.

Рядом с Пашей сидела Катя. Ее белые волосы разметались по плечам, щеки покрывал нежный румянец, красиво очерченные губы были похожи на спелую малину. Оглядев исподлобья вошедшую одноклассницу с ног до головы, она медленно встала и, так же медленно приблизившись к Паше, наклонилась к его уху так близко, что у Зои случился перебой в бешеной, но ритмичной работе сердца, и тихо прошептала: «Что это она на тебя уставилась?» Он посмотрел на Катю так, что у несчастной девочки опять екнуло сердце, и, улыбнувшись, пожал плечами, не переставая наигрывать. Катя не отошла, осталась рядом, положив руки парню на плечи.

И Зоя поняла, что ревнует. Ужасно, невыносимо было смотреть на этих двоих. Первый раз ее захлестнуло это чувство, но она сразу узнала его. Уйти, как можно скорее уйти! Бежать отсюда, куда глаза глядят. Но оказалось поздно.