Успешные тоже плачут, или Как я лечила головную боль, вызванную профессиональным выгоранием

То есть, если бы я подвергла свои «карьерные страхи» простому формальному анализу, я могла бы убедиться в их ничтожности и необоснованности. Но, по всей видимости, я уже начинала чувствовать скрытую вину за свое профессиональное выгорание и невольно стремилась вытеснить это чувство бесконечным повышением собственной рабочей нагрузки, благо пространство для этого найдется всегда – было бы желание! Все еще больная, я выкладывалась на 120% и демонстрировала 120%-ную вовлеченность в рабочий процесс (да здравствует многозадачность!).

Так сформировался мой типичный день, который состоял из работы, физической нагрузки, вполне умеренной в обычных обстоятельствах, но непосильной для меня больной, постоянной изоляции и одиноких прогулок, лишь время от времени перемежающихся с редкими свиданиями с родными, которые по мере снятия ограничений возвращались к своим обычным делам и заботам.

По иронии судьбы именно в те дни мне позвонили хедхантеры и предложили весьма интересную и вполне высокооплачиваемую позицию в уважаемом международном банке. Это был реальный шанс сменить вектор и род занятий, как минимум не проиграв в вознаграждении. И что же? Обычно легкая на подъем и активно идущая на контакт, в тот момент я вообразила, что в таком болезненном состоянии, в котором я тогда находилась, я не смогу достаточно эффективно и деятельно включиться в процесс на новом месте работы. И я отказалась не только собственно от перехода, но и – что совсем на меня не похоже! – даже от серии первоначальных интервью.

Да, я убеждала себя, что занимаю очень статусную, в своем роде уникальную позицию в элитарной, также международной, компании. Да, тысячи финансистов могли только позавидовать моему положению, которое досталось мне ценой многолетней интенсивной учебы и работы и поступательного движения вверх по карьерной лестнице.

Все это была правда. Но за этими позитивными факторами скрывался один тревожный, касающийся конкретно меня на этом месте работы. Один единственный фактор, но настолько серьезный, что его без сомнения стоило взять в расчет. Я имею в виду свое профессиональное выгорание, которое наступает, когда ты добрую дюжину лет занимаешься практически одним и тем же в одной и той же компании. Даже если ты достиг высочайшего уровня компетенции и признания в профессиональном сообществе!

Урок

Мне надо было раньше распознать и осознать факт своего профессионального выгорания и активно включиться в процесс смены вида или формы деятельности (или и того, и другого). Вместо этого я предпочла почивать на лаврах своих достижений, не замечая, что эти достижения уже не компенсируют мне отсутствия новизны, не питают мою душу, а только дают чувство статусности и материальной стабильности. Тоска по новому копилась, по всей видимости, на протяжении нескольких лет и обострилась в период пандемийных ограничений, которые еще больше обеднили мое существование. Исчерпание интереса к работе, в свою очередь, вызывало чувство вины, а та парадоксальным образом провоцировала добровольное увеличение рабочей нагрузки. Все это усугублялось, в части физиологии, перенесенной болезнью и моим безжалостным отношением к собственному телу, а в части психики – обстановкой общественной истерии и ограничениями на свободу действий и передвижения.

Поскольку мое отрицание подвигало меня ко все большему давлению на собственные тело и психику, то те в конечном итоге ответили агрессией…

Глава 3. Агрессия

К августу 2020-го года первая волна коронавируса в Москве заметно пошла на спад, горожане вздохнули свободнее и вышли из своих домов-узилищ на улицы. Я тоже ходила гулять и загорать в парк и всеми силами, через боль, пыталась жить обычной жизнью на фоне фантасмагории, развернувшейся в столице тем летом: счастливые москвичи в масках с пивом и кофе «навынос», ухоженные парки, отсутствие туристов, воющие «скорые», мчащие по свободным от машин дорогам.