Устал рождаться и умирать

Мастер Линь — волосы толстые и крепкие, как щетина, лицо худое, большущие суставы пальцев — говорит с жутким южным акцентом, и по лицам учениц видно, что понимают они далеко не все. На застеленном тростниковыми циновками возвышении та самая учительница с косой, что говорит на путунхуа, терпеливо проводит репетицию. Скоро мы узнали, что этот номер называется «Красавица свинка едет в Пекин». Он в то время был очень популярен, исполнялся на мотив народной мелодии «Ожидание возлюбленного» с пением и танцем. Роль красавицы свинки досталась самой красивой девочке в деревне, остальные были мальчики в очаровательно наивных масках поросят. Я смотрел на танцующих детей, слушал, как они поют, и тут во мне проснулось артистическое начало, тело заходило ходуном, даже ветки абрикоса заскрипели. Открыв рот, чтобы запеть, я не ожидал, что издам хрюканье, и от этих звуков сам перепугался. Я-то полагал, что запросто смогу перевести звуки человеческой речи в песню, и это неожиданно вырвавшееся хрюканье страшно обескуражило. Но конечно, не настолько, чтобы полностью утратить веру в свои силы. Я видывал и хохлатых майн, умеющих говорить по-человечьи, слышал о собаках и кошках с такими способностями. К тому же я напряг память и припомнил, что в прежних двух перерождениях, когда я был ослом и волом, вроде бы тоже в критические моменты выдавливал из своего грубого горла человекоподобные звуки, которые могли, как говорится, поднять глухого и пробудить неслышащего.

Моё «выступление» привлекло внимание девушек, изучавших основы парикмахерского дела. Первой испуганно воскликнула сестра Мо Яня:

— Ой, глядите, хряк на дерево забрался!

Её смешавшийся с толпой брат — он давно уже мечтал получить работу на свиноферме, но Хун Тайюэ не спешил с этим, — прищурился и крикнул:

— Американцы на Луне вон побывали, эка невидаль — свинья на дерево забралась!

Но его слова потонули в испуганном женском визге, никто их не услышал. Он заговорил снова:

— Во влажных тропических лесах Южной Америки дикие свиньи на деревьях гнёзда строят. Они, хоть и млекопитающие, но покрыты перьями и несут яйца, из которых через семь дней вылупляются поросятки!

Но девичьи возгласы вновь заглушили его слова, и их опять никто не услышал. Во мне вдруг проснулось желание завязать с этим негодником крепкую дружбу, хотелось крикнуть ему: «Только ты меня понимаешь, братан, будет время, заходи, пропустим стаканчик-другой вина!» Но из-за воплей мой крик тоже никто не услышал.

Охваченные радостным волнением женщины во главе с Цзиньлуном подбежали ко мне.

— Здравствуйте! — приветственно помахал я левой передней ногой. Слов они не разобрали, но дружеский жест был понятен, и они аж согнулись от хохота. — Что за смех? — строго спросил я. — Посерьёзнее давайте!

Снова ничего не поняв, они продолжали хохотать.

— Этот экземпляр и впрямь кое-что умеет, — нахмурился Цзиньлун. — Хотелось бы, чтобы послезавтра, во время совещания, ты тоже сумел забраться на дерево, как сейчас! — Он распахнул стальную калитку и обратился к стоявшим позади: — Давайте, с него и начнём! — Потом подошёл к дереву и опытной рукой почесал мне брюхо. Приятно — хоть ложись и помирай. — Мы, Шестнадцатый, помыть тебя хотим и постричь, — заявил он. — Будешь самым красивым хряком в мире. Надеюсь, ты будешь хорошо себя вести и подашь пример остальным. — Он махнул ополченцам, которые протиснулись вперёд, без лишних слов схватили меня за ноги и стащили с дерева. Действовали они грубо, силищи в руках немерено, аж все кости заболели, и не вырвешься ведь.

— Щенки этакие! — яростно ругался я. — Нет, чтобы возжечь благовония в храме, вы наносите урон божеству!