Устал рождаться и умирать

В восьмом месяце начался сезон осенних дождей, уровень воды в реке резко поднялся, и ясными лунными ночами на песчаную отмель по-прежнему во множестве выносило рыб и черепах, устремлявшихся в погоню за луной. Тогда нам и представился случай наесться досыта и накопить запасов. Зверья на косе день ото дня становилось всё больше, схватки за еду делались всё яростнее. Ожесточённая битва за территорию развернулась между стадом кабанов и стаей лисиц. Одетые в золотистую броню из песка и сосновой смолы, мы в конце концов вытеснили лис с сытного местечка, где они кормились, и теперь одни занимали вдающийся в реку треугольный мысок. В этой битве мои отпрыски тоже получили немало ран и увечий — ведь уши и глаза бронёй не защитишь. А лисы в самый решающий момент пускали удушающую вонь. Она ударяла в нос, щипала глаза — ядовитая, страшное дело! Свиньи покрепче ещё выдерживали, а те, что послабее, валились на землю. Тут и подскакивали лисы, рвали острыми зубами свиные уши и выцарапывали когтями глаза. По распоряжению Дяо Сяосаня мы разделились на две группы: одна шла в бой, другая ожидала приказа. Когда лисы пустили газы и устремились вперёд рвать упавших, на них, заткнув ноздри стебельками полыни, отважно набросились ожидавшие в засаде. Наш командир Дяо Сяосань знал, что всё время пускать газы лисы не могут, и жутко вонючие у них только первые. Принявшие на себя первую волну тоже сражались отважно, окружая врага, прокушенные и исцарапанные, а атаковавшие из засады не упустили возможности разгромить его. В результате нескольких стычек добрую половину лис на косе перебили или изранили. Повсюду валялись истерзанные трупы, с вершин густых зарослей ракитника свисали пышные лисьи хвосты. Облепленные сытыми мухами тонкие ветви стали толще, изменили цвет и склонились до земли, словно усыпанные ягодами. Из битвы с лисами кабаны вышли бойцами с богатым опытом. Эти боевые учения стали прелюдией сражения с людьми.

Мы с почтенным Дяо ожидали, что охота на кабанов в Гаоми вот-вот начнётся, но прошло полмесяца после праздника Середины осени, и всё было тихо. Почтенный Дяо послал за реку на разведку пару смышлёных кабанчиков, но они не вернулись — как, согласно пословице, не возвращаются пирожки с бараниной, если ими бросаться в собаку. Полагаю, эти бедолаги скорее всего попали в ловушку, с них содрали шкуру, выпотрошили, разрубили на куски, и они стали начинкой для пирожков. В то время жизненный уровень людей значительно возрос, и те, кому приелась домашняя свинина, стали гоняться за мясом диких кабанов. И кампания по отлову диких свиней глубокой осенью того года, проходившая под напыщенным лозунгом «Уничтожим хряка-оборотня, заступимся за народ», на самом деле была варварской охотой с целью потрафить влиятельным любителям вкусно поесть.

Как и многие важные события в своём начале, эта продолжавшаяся полгода битва людей со свиньями начиналась как некая забава. Утром погожего и прохладного осеннего дня — а это был первый нерабочий день в честь национального праздника — ярко светило солнце, над песчаной косой разливался аромат диких хризантем, пахло сосновой смолой и веяло лекарственным духом полыни. Неприятных запахов, конечно, тоже хватало, но об этом умолчим. От долгого затишья напряжения у нас в головах поубавилось. Кабаны с утра до вечера только и делали, что ели, и ни о чём не думали. Кто играл в рощице в прятки, кто любовался пейзажем с высокого склона. Были и такие, кто объяснялся в любви, а один ловкий кабанчик скрутил из гибких ивовых прутьев колечко, наплёл на него диких цветов и надел на шею самочке. Та, виляя хвостиком, прильнула к нему, счастливая, как шоколадка, которая вот-вот растает.

И вот в этот прекрасный день показалось около дюжины лодок. На каждой развевался красный флаг, а на передней, моторной с железным корпусом, оглушительно грохотали гонги с барабанами. Поначалу никто и думать не думал, что скоро начнётся резня, казалось, это осенняя поездка за город, организованная комсомольцами или профсоюзом какого-нибудь предприятия или организации.

Стоя на песчаной дюне, мы с Дяо Сяосанем наблюдали, как лодки пристают к косе, как люди на них, переговариваясь, спрыгивают на берег. Я время от времени негромко докладывал Дяо Сяосаню обстановку, а он, наклонив голову и навострив уши, прислушивался к доносящимся звукам.

— Человек сто, — комментировал я. — Похоже, туристы. — Послышался свисток. — На отмели сошлись, собрание, что ли. — Ветер доносил обрывки речи человека со свистком.

— Велел построиться, — повторял услышанное Дяо Сяосань. — Прочёсывайте, как сетью, без надобности не стрелять, загоняйте их в воду…

— Что? У них оружие? — изумился я.

— По нашу душу явились, — заключил Дяо Сяосань. — Дай сигнал, собирай бойцов.

— Давай ты — я вчера, когда рыбу ел, горло наколол.