Устье

Из заметок Хёда

Мне приснилось, что я уснул в номере гостиницы. Я шёл по глиняной дороге рядом с опушкой, в отдалении проезжал поезд, а лесорубы валили огромные, в несколько обхватов, деревья. Там я начал сочинять поэму и проснулся в другом сне. Поэма была уже записана на бумаге, я прочёл её. Потом снова проснулся в номере гостиницы, в котором заснул сначала. Решил восстановить поэму по памяти, но, когда написал три строчки, мне отрубили голову и я пробудился по-настоящему. От всей поэмы запомнились (как мне показалось) эти три строчки. Я решил их сохранить, записал в блокноте и указал время. Потом уснул. Проснувшись утром, совсем забыл текст и сомневался, что записал его наяву.

Взял блокнот и прочёл: «И через сон, где богатство и удовольствие, я увидел другой сон». 4 часа утра.

Глава V,

в которой рассказывается о приключениях девушки-утилизатора и полёте мотылька

Вертлявый зеркальный человек, бывший ранее в зеркальном мире Алексеевым отражением, в неистовом восторге плясал по большому персидскому ковру, вывезенному из Шираза, топча его каблуками и высоко подбрасывая ноги. Через минуту он остановился. Обернулся к зеркалу и залился диким хохотом, показывая язык и грозя кулаками.

Александр Чаянов

Паола плыла над травой, которая то становилась водными струями, то поникала вниз – словно водоросли у берега, и по ним пробегала лёгкая волна. Вскоре она выплыла на дорогу, которая поросла синими и фиолетовыми цветами. «Где-то рядом заброшенный сон», – подумала Паола и отправилась по дороге, в сторону, где возвышался светлый полукруг.

…Паола жила в Ближних Снах и работала Утилизатором. Порядок в Зимних Снах обеспечивали Наблюдатели, а Утилизаторы приходили после их завершения: их задачей было обследовать заброшенные сны – хозяева которых придумали другие или умерли. В этих обветшалых мирах Утилизаторы отыскивали то, что могло пригодиться для Ближних Снов, а потом развеивали их – будто срезали с дерева засохшие ветви. Паола плыла над дорогой, но тут физические законы изменились и она встала на ноги. Дорога упиралась в полукруглый рекламный плакат, на котором блондинка принимала от смуглого мужчины с усиками пузырящийся бокал. В середине плаката темнела небольшая арка. «Пустышка, – подумала Паола, – глупый сон, из которого ничего нельзя взять». Ей вспомнилось, как она нашла в одном заброшенном сне розового слона: он бродил по гавани, поднимал хоботом и жевал просоленные причальные канаты. Когда его доставили в Ближние Сны, слон произвёл фурор – королевы Фригг и Сигне затребовали его на Верхушку Кроны, а сама Паола была награждена Императорским рескриптом.

Она проверила оружие – иногда в старых снах задерживались тени хозяев, которые воспринимали сон как своё личное владение. Большой опасности они не представляли, но порой приходилось обороняться. Паола зашла под рекламный плакат: теперь она была не синей фигурой, окружённой крутящимися лилиями и маргаритками, а высокой, стройной девушкой в джинсовом костюме. Её смуглые руки украшали браслеты, в мочках ушей раскачивались крупные круглые серьги. Скулы были затенены, на губах появились тёмно-красная помада и тени под глазами – Паола позаботилась о макияже. Она шла по улице, на которой то вспыхивали, то гасли фонари, выцветшие рекламные плакаты были в подтёках дождя. Возле большого здания с надписью «Осеннее дефиле: кастинг моделей» валялись стоптанные туфли – не меньше сотни. Никого не было видно. Паола дошла до края города: там проходил круг дороги, за которой виднелось небо с редкими облаками – граница сна. Она отправилась обратно, собираясь закрыть и развеять этот сон, но её внимание привлёк бар в переулке. Она подошла ближе и услышала музыку. Загорелась вывеска, на которой был нарисован карлик, проткнутый огромной булавкой.