Утешение философией

V. Тот, кто не знал бы созвездья Арктура,Самого близкого к полюсу неба,Был изумлен бы порядком извечным,Тверди высокой великим законом,Видя, как медленно звезды Боота[146]Пламя в пучине свое погашают.

Знаем, не в полночь бледнеть начинаютВ небе Селены рога золотые,Феб не во тьме затопляет с ВостокаВ свете своем все созвездья на своде.Как взволновало бы всех заблужденье, —В медь ударяли бы[147]

, видя такое!Кто изумляется, видя, что ветерБерег шумящей волной сокрушает,Тают, что массы снегов под лучами,Знойного Феба горячим дыханьем!Всякому эти явленья понятны,Только лишь тайное сердце тревожит,

Кажется чудом простому народуТо, что случается вдруг и нечасто.Пусть темнота лишь невежества сгинет, —Все, что дивит нас сегодня, исчезнет.

VI. – Согласен, – сказал я. – Но поскольку открывать причины сущего и объяснять [устройство мира] – твоя обязанность, я, блуждая во тьме незнания, молю, чтобы ты решилась и растолковала мне то, что приводит мой разум в замешательство.

На это, слегка улыбаясь, она произнесла:

– Предмет, о котором ты говоришь, отличается большой сложностью, и ему едва ли можно дать исчерпывающее объяснение. Такова уж его природа, что, когда устраняется одно сомнение, подобно головам гидры[148], вырастает бесчисленное количество других, и не существует иного способа покончить с ними, как пресечь их живейшим огнем разума. Для этого следует рассказать о простоте Провидения, о линии судьбы, о случайности, о божественном предзнании, предопределении, о свободе воли. Насколько это сложно, реши сам. Но поскольку это необходимо тебе для лечения, хотя мы и стеснены пределами времени, однако кое-что попытаемся предпринять. И если музы увлекают тебя веселящей песней, то тебе следует несколько иначе настроиться, пока я привожу в порядок свои рассуждения.

– Как тебе будет угодно, – сказал я.

И тогда она начала свою речь как бы с другого конца:

– Происхождение всего сущего, развитие всех вещей, которые изменяются и движутся, имеет свои причины, порядок, формы от неизменного божественного разума. Заключенный в сферу своей простоты, этот разум содержит образ многообразия сущего, подлежащего управлению[149]. Этот образ, когда рассматривается в чистом виде в самом божественном разуме, называется Провидением; если же он сопрягается с вещами, подвластными Богу, то, как еще ведется от древних, называется судьбой. Легко заметить, сколь эти два понятия различны, если только вникнуть в их смысл. Провидение есть сам божественный разум, стоящий во главе всех вещей и располагающий все вещи, судьба же есть связующее расположение изменяющихся вещей, посредством нее Провидение упорядочивает их существование. Провидение объемлет в равной степени все, как отдельное, так и бесконечное. Судьба же упорядочивает движением отдельное, распределяя и наделяя местом и формой. Таким образом, разветвление временного порядка, заключенное в самом божественном разуме, есть предзнающее Провидение, а воплощение этого порядка непосредственно во времени зовется судьбой. Провидение и судьба хотя и различаются, однако взаимосвязаны между собой. Порядок судьбы вытекает из простоты Провидения. Подобно тому как мастер уже имеет в уме форму вещи[150], которую собирается сделать, как бы держа ее перед своим мысленным взором всю сразу, приступает к ее осуществлению во времени, так и Бог в своем Провидении располагает единственным и непреложным образом того, что должно свершиться. Судьба же предписываемое Провидением направляет относительно времени и места. И не важно, ткет ли она свою нить с помощью духов, близких к божественному Провидению, или с помощью [мировой] души[151], или послушной ей природы посредством движения небесных светил, или силой ангелов, или хитростью различных демонов, с помощью чего-то одного из этого или же посредством всего этого, вместе взятого, очевидно, что Провидение есть простой и неизменный образ всего того, что предопределено к воплощению, судьба же представляет собой беспрестанно меняющееся сплетение и временной порядок того, что Бог в своей простоте располагает к возникновению. Отсюда следует: все, подчиненное судьбе, подвластно и Провидению, которому подчиняется и сама судьба, но некоторые вещи, подвластные Провидению, находятся выше линии судьбы.